Поиск

Председатель совета директоров компании «Омсктехуглерод» считает, что президенту пора применить более жесткую политику по отношению к чиновникам, в погоне за наживой ведущим страну к катастрофе.

Можно сколько угодно рассуждать о неэффективности сложившейся в стране управленческой модели, приводить бесконечное множество конкретных примеров, перечислять неработающие механизмы, но вряд ли мы далеко продвинемся без понимания одной очень простой вещи. В рамках данной модели результат в принципе не имеет значения. Он не является целью – в цель превратился процесс, выполнение неких формализованных процедур, достижение каких-то промежуточных показателей, нюансов и т. д.

И в этом нет ничего удивительного. Ведь с точки зрения методологии управления для достижения результата требуется наличие определенных условий. Во-первых, нужно подобрать людей, предназначенных природой для той или иной роли. Во-вторых – разработать для них полноценную организационную матрицу: задачи, цели, этапы, ресурсы, ответственность и так далее. И в-третьих – создать систему мотивации управленцев.

Кстати, последний элемент является гораздо более сложным, нежели принято считать. Невозможно, к примеру, добиться успеха, если нет сильной объединяющей идеи. Человеку необходимо понимать, во имя чего он трудится, какому делу служит, на что тратит свою жизнь. В противном случае бессмысленно ждать от него максимальной отдачи.

Идейную составляющую, безусловно, нельзя рассматривать отдельно от меркантильного фактора, поскольку речь идет о двух сторонах одной медали. Советская власть это понимала и с помощью так называемых привилегий обеспечивала руководителям достаточно высокий уровень материального благосостояния. Квартиры, госдачи, спецобслуживание, пайки, партийные премии и прочие приятные бонусы были обязательным приложением к должности.

С одной стороны, они позволяли чиновнику не думать о хлебе насущном, а с другой – все эти блага жестко регламентировались: государство контролировало их распределение и не допускало обогащения людей на самостоятельной основе. У советской системы была масса недостатков, но нельзя не признать, что мотивационные механизмы в ее рамках реально работали.

Давайте посмотрим, что мы имеем сегодня. Эффективного контроля над творчеством управленцев со стороны государства и общества нет. Ориентированной на результат мотивации нет. Организационной матрицы нет. Есть матрица кланово-клептократическая, определяющая весь круг настоящих интересов чиновников. По сути, это паутина, в которой большинство из них и барахтается. Какие там общественные задачи, какие проблемы города, региона, страны – они имеют не большее значение, чем пылевые бури на Марсе.

Трудовая деятельность любого представителя клана протекает совершенно в другой системе координат. У него в первую очередь голова болит о том, как получить очередной откат с очередного контракта и при этом по мере возможности обеспечить собственную безопасность. Для чего нужно часть отката передать наверх, часть отстегнуть правоохранительной крыше, что-то необходимо оставить на непредвиденные расходы, например, для ублажения надзорных органов, которые в противном случае могут и не принять какой-нибудь условный Северный обход. Еще и про себя желательно не забыть.

Подчиненные такого чиновника тоже воруют, и он ничего не может с этим поделать – руки связаны, поскольку сам замазан со всех сторон, что никогда не является тайной. Более того, он от подчиненных зависит, боится их и, естественно, вынужден закрывать глаза на все их проделки. Мздоимство начинает разрастаться в геометрической прогрессии.

В результате не строятся метро, гидроузел, аэропорт Федоровка, поликлиника, филиал Эрмитажа – ни один объект не сдан к юбилею Омска. И объяснение здесь есть только одно: такой цели попросту не ставилось – стояла цель выкачать как можно больше денег из казны. Вот она точно была достигнута. Собственно, этим круг устремлений чиновников и исчерпывается.

Понятно, что теперь срочно требуются стрелочники. Сменилось уже несколько министров строительства, несколько представителей госзаказчика – ведь кто-то должен подписать акты о приемке работ, принести себя в жертву и сесть в тюрьму. Увы, испарившиеся гигантские деньги никакими посадками не вернуть.

Ситуация абсолютно типична для клановой модели управления. Возьмите космодром Восточный, или олимпийские объекты в Сочи, или свободные экономические зоны, где на создание одного рабочего места было потрачено свыше десяти миллионов рублей. Этих средств хватило бы на выплату среднероссийской зарплаты в течение двадцати пяти лет! И везде потребовалось прямое вмешательство Владимира Путина. Получается, наш президент постоянно выступает в роли Геракла, расчищающего Авгиевы конюшни. Если бы не его историческая миссия, Россия давно бы превратилась в некое подобие современной Украины в ее хаотическом марионеточном варианте государственного управления.

В ситуации, когда есть возможность осваивать деньги без достижения результата, по-другому просто не может быть. Для сравнения: в распоряжение великого космического конструктора Сергея Королева тоже были предоставлены колоссальные ресурсы, но он отвечал за результат – и мы захватили лидерство в космосе. Ядерная программа стоила чудовищно дорого, но создатель атомной индустрии академик Игорь Курчатов отвечал не за процесс, а за результат – и проект был реализован.

Кланово-клептократической системе результат не нужен в принципе. Ориентация на него противоречит коренным интересам кланов. Отсюда и отрицательная кадровая селекция: востребованными оказываются люди покладистые, бездарные и циничные. В таких сообществах постоянно идет грызня и всегда царит гнилостная атмосфера.

В иных случаях, как это случилось в Карелии, коррупционное бездействие чиновников, для которых нет ничего святого, прямо приводит к человеческим жертвам. Доколе это можно терпеть, когда при формальном соблюдении неких бюрократических ритуалов по-прежнему гибнут наши дети?

Собственно, это именно то, что мы видим сейчас в Омске. Город раздроблен, разбит на группировки, между которыми развернулась ожесточенная борьба за сферы влияния и финансовые потоки. Их распределение и перераспределение давно уже превратилось в самостоятельный вид бюрократической деятельности.

У нас в регионе сегодня нет, к примеру, министерства экономики – есть министерство распределения льгот и субсидий. Нет министерства строительства – есть министерство инфраструктурных откатов. Нет мэрии как хозяина города. Ну какой глава города хозяин, если ему фактически не подчиняются руководители крупных сетевых компаний? То есть подчиненные мэра реально не являются его подчиненными, они входят в кланы, которые и ставят перед ними задачи, ничего общего с задачами муниципалитета не имеющие.

Фактически лишь сохраняется видимость вертикали. Соратники и друзья первых лиц один за другим оказываются на скамье подсудимых, а те, кто имеют свое влияние на губернатора, пытаются за кулисами вести отчаянную игру на выживание. Совершенно очевидно, что напряженность межэлитных отношений нарастает, что попросту добивает систему управления регионом.

На этом фоне весьма показательным выглядит пример с Юрием Гамбургом. Уникальность приговора, когда фигуранту уголовного дела дали больший срок, чем запрашивал обвинитель, можно объяснить только остротой клановой борьбы. Кстати, фигуру Юрия Гамбурга, оказавшегося за решеткой, по-моему, так никто и не оценил по достоинству. А ведь бывший вице-губернатор затеял настоящий революционный переворот в системе – получив ярлык на правление в Омске от «Газпрома», он попытался создать собственный монопольный проект, опираясь только на чиновничью гвардию. Без покровительства силовиков. Результат вполне закономерен – сокрушили безжалостно.

Борьба кланов не имеет ничего общего с конкуренцией – наоборот, любой клан первым делом ставит задачу ее устранить, потому что никакой конкуренции он выдержать не в состоянии. Это пережиток феодального общества. Клан может существовать только на монопольной основе. Он и живет на ренту со своей монополии. В его рамках все отношения строятся на принципе «наш – не наш». И если, к примеру, «Омсктехуглерод» ренту (читай, откатов) не платит, значит, проект чужой. Плевать, что предприятие работает на интересы страны, что оно несет флаг державы на пяти континентах – главное, что не платит откатов.

В этой ситуации нет ничего нового. Борьба между интересами государства и клановых сообществ идет везде и всегда. Вопрос в том, какие отношения доминируют. Давайте вспомним эпоху Николая I. Напуганный восстанием декабристов император решил, что коррупция является меньшим из зол, и, по его собственному признанию, отдал страну во власть столоначальников. Николай прекрасно понимал, что переворот никогда не вызреет в среде чиновничества, потому что коррумпированная бюрократия по определению не способна генерировать протестные отношения.

Это действительно так, но ведь она и созидать ничего не умеет. Не в состоянии построить космодром, гидроузел, дороги, выиграть сражение, создать инновационную экономику и т. д. А коррупция к середине XIX века приобрела такие масштабы, что государство, по сути, утратило свою регулирующую функцию, и наступил паралич власти. Результатом стала тяжелейшая катастрофа в Крымской войне.

Гоголевский Акакий Акакиевич не в состоянии защитить страну, никогда не будет он лидером прогресса и не дано ему сформировать когорту ответственных предпринимателей. Его самая заветная мечта – подбить шинельку меховым воротником. Великий писатель провидчески нарисовал убийственный портрет современного российского чиновничества.

Помнится, когда мы в школе проходили его произведения, я был непоколебимо уверен, что речь идет о позорных, но давно перевернутых страницах нашего прошлого. На самом деле ничто не перевернуто. И сегодняшний Омск поразительно похож на губернский город N, в котором разворачиваются действия «Мертвых душ» или же «Ревизора». Посмотрите хотя бы на «сотрудничество» гоголевского городничего с купцами-предпринимателями – разве отношения современной власти с бизнесом чем-то отличаются?

И какой, спрашивается, инвестор придет в грязный, замызганный, неухоженный город с дикими дорогами и построенной на коррупционно-клановых механизмах системой управления? Ведь инвестор – элемент буржуазного, а не феодального общества, здесь сам диалог в принципе невозможен, потому что он идет на разных языках. Гораздо проще и комфортнее инвестировать в недвижимость на берегу Темзы, чем в завод на берегу Иртыша. О чем говорить, если омская бюрократия не в состоянии реализовать даже государственные инфраструктурные инвестиции? Другими словами – не способна выполнять свои прямые функции.

Разумеется, наш регион не является каким-то Богом проклятым местом. На самом деле он не хуже и не лучше других – попросту типичный. В последнее время наметились даже определенные позитивные перемены. К примеру, руководители силовых ведомств сегодня не входят в состав клановых сообществ. То же самое можно сказать о председателях Арбитражного суда и суда общей юрисдикции.

Это уже замечательно. Однако правоохранительные и судебные структуры не могут взять на себя функции управления регионом. А нынешняя конфигурация власти в Омской области, к сожалению, не соответствует тем задачам, которые необходимо решать. Она хаотична, раздроблена, непрофессиональна, коррумпирована, деморализована. Говорю это с горечью, но о каком развитии территории может идти речь, если в глазах чиновников нет ничего кроме зеленой тоски?

И здесь мы, повторю, точно исключением не являемся. Сложившаяся в стране кланово-коррупционная система управления регионами априори не способна обеспечить ее развитие. Между тем глобальную конкуренцию никто не отменял. Она была, есть и будет. Весь мир живет по законам конкуренции. И в полном соответствии с учением Дарвина побеждает в ней не тот, кто больше или сильнее, а тот, кто способен адаптироваться к меняющимся условиям. Мыши, крысы, птицы и тараканы выжили. Динозавры – нет.

То же самое происходит и с государствами. Развращенная, погрязшая в пороках Римская империя с ее деградировавшей элитой рухнула. Аналогичная участь постигла спустя тысячу лет Византию. В 1917 году перестала существовать Российская империя, а могучий Советский Союз и вовсе протянул меньше ста лет. Все эти государственные проекты были погублены собственным бездарным чиновничеством.

Россия сегодня стоит перед такими же вызовами. Альтернатива очень проста: либо элита сумеет адаптироваться к современным условиям, либо страна придет к очередной катастрофе. В свете подобных перспектив даже многие трагические страницы нашей истории, такие, например, как опричнина Ивана Грозного или сталинские репрессии, уже отнюдь не воспринимаются исключительно с отрицательной стороны.

Сказать по правде, вопрос к нашему президенту давно напрашивается: может, все-таки назрела необходимость широко применить более жесткую политику (разумеется, в рамках законодательства) по отношению к деструктивному, враждебному интересам России правящему чиновничьему сословию?

Понятно, что рыночная экономика сама по себе создает условия для адаптации, но понятно и другое: реализовать свой потенциал она может лишь в том случае, если опирается на сильные государственные институты. И если эти институты не заработают, если интересы государства и управленцев и дальше будут находиться на разных полюсах, мы так и будем иметь вместо результата процесс. А результатом воспользуются более динамичные нации, способные обуздать собственную клептократическую стихию.

3381

Председатель совета директоров компании «Омсктехуглерод» считает, что президенту пора применить более жесткую политику по отношению к чиновникам, в погоне за наживой ведущим страну к катастрофе.

Можно сколько угодно рассуждать о неэффективности сложившейся в стране управленческой модели, приводить бесконечное множество конкретных примеров, перечислять неработающие механизмы, но вряд ли мы далеко продвинемся без понимания одной очень простой вещи. В рамках данной модели результат в принципе не имеет значения. Он не является целью – в цель превратился процесс, выполнение неких формализованных процедур, достижение каких-то промежуточных показателей, нюансов и т. д.

И в этом нет ничего удивительного. Ведь с точки зрения методологии управления для достижения результата требуется наличие определенных условий. Во-первых, нужно подобрать людей, предназначенных природой для той или иной роли. Во-вторых – разработать для них полноценную организационную матрицу: задачи, цели, этапы, ресурсы, ответственность и так далее. И в-третьих – создать систему мотивации управленцев.

Кстати, последний элемент является гораздо более сложным, нежели принято считать. Невозможно, к примеру, добиться успеха, если нет сильной объединяющей идеи. Человеку необходимо понимать, во имя чего он трудится, какому делу служит, на что тратит свою жизнь. В противном случае бессмысленно ждать от него максимальной отдачи.

Идейную составляющую, безусловно, нельзя рассматривать отдельно от меркантильного фактора, поскольку речь идет о двух сторонах одной медали. Советская власть это понимала и с помощью так называемых привилегий обеспечивала руководителям достаточно высокий уровень материального благосостояния. Квартиры, госдачи, спецобслуживание, пайки, партийные премии и прочие приятные бонусы были обязательным приложением к должности.

С одной стороны, они позволяли чиновнику не думать о хлебе насущном, а с другой – все эти блага жестко регламентировались: государство контролировало их распределение и не допускало обогащения людей на самостоятельной основе. У советской системы была масса недостатков, но нельзя не признать, что мотивационные механизмы в ее рамках реально работали.

Давайте посмотрим, что мы имеем сегодня. Эффективного контроля над творчеством управленцев со стороны государства и общества нет. Ориентированной на результат мотивации нет. Организационной матрицы нет. Есть матрица кланово-клептократическая, определяющая весь круг настоящих интересов чиновников. По сути, это паутина, в которой большинство из них и барахтается. Какие там общественные задачи, какие проблемы города, региона, страны – они имеют не большее значение, чем пылевые бури на Марсе.

Трудовая деятельность любого представителя клана протекает совершенно в другой системе координат. У него в первую очередь голова болит о том, как получить очередной откат с очередного контракта и при этом по мере возможности обеспечить собственную безопасность. Для чего нужно часть отката передать наверх, часть отстегнуть правоохранительной крыше, что-то необходимо оставить на непредвиденные расходы, например, для ублажения надзорных органов, которые в противном случае могут и не принять какой-нибудь условный Северный обход. Еще и про себя желательно не забыть.

Подчиненные такого чиновника тоже воруют, и он ничего не может с этим поделать – руки связаны, поскольку сам замазан со всех сторон, что никогда не является тайной. Более того, он от подчиненных зависит, боится их и, естественно, вынужден закрывать глаза на все их проделки. Мздоимство начинает разрастаться в геометрической прогрессии.

В результате не строятся метро, гидроузел, аэропорт Федоровка, поликлиника, филиал Эрмитажа – ни один объект не сдан к юбилею Омска. И объяснение здесь есть только одно: такой цели попросту не ставилось – стояла цель выкачать как можно больше денег из казны. Вот она точно была достигнута. Собственно, этим круг устремлений чиновников и исчерпывается.

Понятно, что теперь срочно требуются стрелочники. Сменилось уже несколько министров строительства, несколько представителей госзаказчика – ведь кто-то должен подписать акты о приемке работ, принести себя в жертву и сесть в тюрьму. Увы, испарившиеся гигантские деньги никакими посадками не вернуть.

Ситуация абсолютно типична для клановой модели управления. Возьмите космодром Восточный, или олимпийские объекты в Сочи, или свободные экономические зоны, где на создание одного рабочего места было потрачено свыше десяти миллионов рублей. Этих средств хватило бы на выплату среднероссийской зарплаты в течение двадцати пяти лет! И везде потребовалось прямое вмешательство Владимира Путина. Получается, наш президент постоянно выступает в роли Геракла, расчищающего Авгиевы конюшни. Если бы не его историческая миссия, Россия давно бы превратилась в некое подобие современной Украины в ее хаотическом марионеточном варианте государственного управления.

В ситуации, когда есть возможность осваивать деньги без достижения результата, по-другому просто не может быть. Для сравнения: в распоряжение великого космического конструктора Сергея Королева тоже были предоставлены колоссальные ресурсы, но он отвечал за результат – и мы захватили лидерство в космосе. Ядерная программа стоила чудовищно дорого, но создатель атомной индустрии академик Игорь Курчатов отвечал не за процесс, а за результат – и проект был реализован.

Кланово-клептократической системе результат не нужен в принципе. Ориентация на него противоречит коренным интересам кланов. Отсюда и отрицательная кадровая селекция: востребованными оказываются люди покладистые, бездарные и циничные. В таких сообществах постоянно идет грызня и всегда царит гнилостная атмосфера.

В иных случаях, как это случилось в Карелии, коррупционное бездействие чиновников, для которых нет ничего святого, прямо приводит к человеческим жертвам. Доколе это можно терпеть, когда при формальном соблюдении неких бюрократических ритуалов по-прежнему гибнут наши дети?

Собственно, это именно то, что мы видим сейчас в Омске. Город раздроблен, разбит на группировки, между которыми развернулась ожесточенная борьба за сферы влияния и финансовые потоки. Их распределение и перераспределение давно уже превратилось в самостоятельный вид бюрократической деятельности.

У нас в регионе сегодня нет, к примеру, министерства экономики – есть министерство распределения льгот и субсидий. Нет министерства строительства – есть министерство инфраструктурных откатов. Нет мэрии как хозяина города. Ну какой глава города хозяин, если ему фактически не подчиняются руководители крупных сетевых компаний? То есть подчиненные мэра реально не являются его подчиненными, они входят в кланы, которые и ставят перед ними задачи, ничего общего с задачами муниципалитета не имеющие.

Фактически лишь сохраняется видимость вертикали. Соратники и друзья первых лиц один за другим оказываются на скамье подсудимых, а те, кто имеют свое влияние на губернатора, пытаются за кулисами вести отчаянную игру на выживание. Совершенно очевидно, что напряженность межэлитных отношений нарастает, что попросту добивает систему управления регионом.

На этом фоне весьма показательным выглядит пример с Юрием Гамбургом. Уникальность приговора, когда фигуранту уголовного дела дали больший срок, чем запрашивал обвинитель, можно объяснить только остротой клановой борьбы. Кстати, фигуру Юрия Гамбурга, оказавшегося за решеткой, по-моему, так никто и не оценил по достоинству. А ведь бывший вице-губернатор затеял настоящий революционный переворот в системе – получив ярлык на правление в Омске от «Газпрома», он попытался создать собственный монопольный проект, опираясь только на чиновничью гвардию. Без покровительства силовиков. Результат вполне закономерен – сокрушили безжалостно.

Борьба кланов не имеет ничего общего с конкуренцией – наоборот, любой клан первым делом ставит задачу ее устранить, потому что никакой конкуренции он выдержать не в состоянии. Это пережиток феодального общества. Клан может существовать только на монопольной основе. Он и живет на ренту со своей монополии. В его рамках все отношения строятся на принципе «наш – не наш». И если, к примеру, «Омсктехуглерод» ренту (читай, откатов) не платит, значит, проект чужой. Плевать, что предприятие работает на интересы страны, что оно несет флаг державы на пяти континентах – главное, что не платит откатов.

В этой ситуации нет ничего нового. Борьба между интересами государства и клановых сообществ идет везде и всегда. Вопрос в том, какие отношения доминируют. Давайте вспомним эпоху Николая I. Напуганный восстанием декабристов император решил, что коррупция является меньшим из зол, и, по его собственному признанию, отдал страну во власть столоначальников. Николай прекрасно понимал, что переворот никогда не вызреет в среде чиновничества, потому что коррумпированная бюрократия по определению не способна генерировать протестные отношения.

Это действительно так, но ведь она и созидать ничего не умеет. Не в состоянии построить космодром, гидроузел, дороги, выиграть сражение, создать инновационную экономику и т. д. А коррупция к середине XIX века приобрела такие масштабы, что государство, по сути, утратило свою регулирующую функцию, и наступил паралич власти. Результатом стала тяжелейшая катастрофа в Крымской войне.

Гоголевский Акакий Акакиевич не в состоянии защитить страну, никогда не будет он лидером прогресса и не дано ему сформировать когорту ответственных предпринимателей. Его самая заветная мечта – подбить шинельку меховым воротником. Великий писатель провидчески нарисовал убийственный портрет современного российского чиновничества.

Помнится, когда мы в школе проходили его произведения, я был непоколебимо уверен, что речь идет о позорных, но давно перевернутых страницах нашего прошлого. На самом деле ничто не перевернуто. И сегодняшний Омск поразительно похож на губернский город N, в котором разворачиваются действия «Мертвых душ» или же «Ревизора». Посмотрите хотя бы на «сотрудничество» гоголевского городничего с купцами-предпринимателями – разве отношения современной власти с бизнесом чем-то отличаются?

И какой, спрашивается, инвестор придет в грязный, замызганный, неухоженный город с дикими дорогами и построенной на коррупционно-клановых механизмах системой управления? Ведь инвестор – элемент буржуазного, а не феодального общества, здесь сам диалог в принципе невозможен, потому что он идет на разных языках. Гораздо проще и комфортнее инвестировать в недвижимость на берегу Темзы, чем в завод на берегу Иртыша. О чем говорить, если омская бюрократия не в состоянии реализовать даже государственные инфраструктурные инвестиции? Другими словами – не способна выполнять свои прямые функции.

Разумеется, наш регион не является каким-то Богом проклятым местом. На самом деле он не хуже и не лучше других – попросту типичный. В последнее время наметились даже определенные позитивные перемены. К примеру, руководители силовых ведомств сегодня не входят в состав клановых сообществ. То же самое можно сказать о председателях Арбитражного суда и суда общей юрисдикции.

Это уже замечательно. Однако правоохранительные и судебные структуры не могут взять на себя функции управления регионом. А нынешняя конфигурация власти в Омской области, к сожалению, не соответствует тем задачам, которые необходимо решать. Она хаотична, раздроблена, непрофессиональна, коррумпирована, деморализована. Говорю это с горечью, но о каком развитии территории может идти речь, если в глазах чиновников нет ничего кроме зеленой тоски?

И здесь мы, повторю, точно исключением не являемся. Сложившаяся в стране кланово-коррупционная система управления регионами априори не способна обеспечить ее развитие. Между тем глобальную конкуренцию никто не отменял. Она была, есть и будет. Весь мир живет по законам конкуренции. И в полном соответствии с учением Дарвина побеждает в ней не тот, кто больше или сильнее, а тот, кто способен адаптироваться к меняющимся условиям. Мыши, крысы, птицы и тараканы выжили. Динозавры – нет.

То же самое происходит и с государствами. Развращенная, погрязшая в пороках Римская империя с ее деградировавшей элитой рухнула. Аналогичная участь постигла спустя тысячу лет Византию. В 1917 году перестала существовать Российская империя, а могучий Советский Союз и вовсе протянул меньше ста лет. Все эти государственные проекты были погублены собственным бездарным чиновничеством.

Россия сегодня стоит перед такими же вызовами. Альтернатива очень проста: либо элита сумеет адаптироваться к современным условиям, либо страна придет к очередной катастрофе. В свете подобных перспектив даже многие трагические страницы нашей истории, такие, например, как опричнина Ивана Грозного или сталинские репрессии, уже отнюдь не воспринимаются исключительно с отрицательной стороны.

Сказать по правде, вопрос к нашему президенту давно напрашивается: может, все-таки назрела необходимость широко применить более жесткую политику (разумеется, в рамках законодательства) по отношению к деструктивному, враждебному интересам России правящему чиновничьему сословию?

Понятно, что рыночная экономика сама по себе создает условия для адаптации, но понятно и другое: реализовать свой потенциал она может лишь в том случае, если опирается на сильные государственные институты. И если эти институты не заработают, если интересы государства и управленцев и дальше будут находиться на разных полюсах, мы так и будем иметь вместо результата процесс. А результатом воспользуются более динамичные нации, способные обуздать собственную клептократическую стихию.

3381