Помянуть недобрым словом
Пока человек находится у руля, мы его превозносим. Как только он пост сдал, поносим последними словами. Этой участи не избежали ни Хрущев, «награжденный» кличкой Кукурузник, ни Брежнев, ставший героем сотен анекдотов, ни Горбачев с Ельциным.
Отношение человека к человеку можно разделить на две разновидности: аристократическая, благородная и подлая, низкая.
В первом случае, если человеку говорят хорошее в лицо, то за глаза говорят еще лучше. А если за глаза говорят плохо, то в лицо говорят еще хуже. Но благородных людей мало.
Во втором случае человеку говорят в лицо все самое хорошее, а за глаза – все самое плохое. Вторая разновидность характернее для отношения российского человека к власти.
Сказать все. Но тихо
Если мы возьмем тысячелетнюю историю Российского государства и тем самым российской власти, то обнаружим, что, вспоминая бессмертное творение Рафаэля Сабатини «Одиссея капитана Блада», «подобно большинству смертных менее всего капитан Левассер интересовался правдой о себе». То есть власть не то чтобы не приветствовала критику в свой адрес, но иной образ высказываний, кроме восторженного в адрес власти, этой властью просто не понимался, не воспринимался и был чреват скверными последствиями для охамевших подданных. Мы не можем себе представить, чтобы, начиная с Дмитрия Донского, русскому человеку было возможно критиковать великого князя. Мы не можем себе представить, чтобы русский человек критиковал царя (всем привет от Ивана Грозного). Владимир Ильич Ленин подвергался критике, и критиковавшие вскоре были повешены, расстреляны, изгнаны, сосланы в страшные заполярные дали. В результате 30-летнего правления тов. Сталина граждане и помыслить боялись даже в кругу своей семьи сказать о великом вожде что-то плохое.
Эта традиция сложилась в некий генетическо-социальный стереотип. Но поскольку человеку претит говорить одно, а думать другое, это его сильно унижает и в результате ведет к неврозу. Это развивает крайне ущербный комплекс неполноценности. И поэтому когда власть не может слышать человека, то наедине с собой, по дороге, в сортире или в пустыне, он говорит власти все, что о ней думает, и сулит ей все, что желает.
Если бы с властью произошло все, что желает ей народ (когда этот народ невидим ею и неслышим), то я подозреваю, что изобретатели христианского ада были бы устыжены в своем гуманном скудоумии.
Но когда старая власть заменяется новой, то эта новая по элементарному закону желает казаться народу хорошей. Эта новая точно так же ненавидит старую, как и весь народ. Потому что она когда-то тоже заискивала перед старой. И новая власть отрицает старую. Это началось с марта 1917 года, когда сначала отвратительным и плохим стал отрекшийся царь, потом – Временное правительство.
Потом произошла интереснейшая трансформация с героями революции – когда при тов. Сталине все герои той самой революции были объявлены мерзавцами, негодяями, шпионами и предателями рабочего дела. Не так-то просто было создателя Красной армии и первого соратника Владимира Ильича Ленина тов. Троцкого объявить негодяем, а троцкизм – термином крайне неясным, но воплощающим все плохое. Развенчание Сталина произошло болезненно. Но Н. С. Хрущев глубоко ненавидел Сталина по личным причинам, а кроме того, хотел укрепить собственную власть и списать на мертвого льва все грехи.
Точно так же, свергнув его, списали и на Хрущева грехи. Ну, над Брежневым просто посмеивались, ну, когда Ельцина пытались отрешить от власти, он чуть ли не официально стал «алкоголиком» и «разрушителем страны». И этот процесс бесконечен...
Пнуть льва
Не любя ушедшую власть, ненавидя ее, глумясь над нею, издеваясь над нею, народ сводит с нею счеты, когда она ему уже не грозит. Он подобен маленькой собачке, которая, трясясь от страха, вжимается в стену, когда мимо проходит страшная кавказская овчарка. Но, когда эта овчарка скроется за углом, маленькая собачка просто заходится злобным лаем – она излаивает все свое негодование и всю свою ненависть.
Вот это происходит и с нами. Живой лев заставляет нас трястись. Зато уж мертвого мы пинаем. И власть не хочет делать из этого элементарного вывода. Если ты не позволишь себя критиковать, пока ты – власть. Если ты не позволишь делать себя сменяемой конституционным образом, пока ты – власть. Если ты обрубишь обратную связь с народом, то будет все без публичной ругани при твоей жизни. А после – как ты народу аукнешься, так он тебе и откликнется. Ты его затыкаешь, но он на тебе оттопчется, когда ты сдохнешь: разобьет твои статуи, изгадит твою могилу, покроет позором твое имя. И тебе следует знать, что в вечности тебе соорудят такой памятник, что твои потомки будут стыдиться родства с тобой.
Аргументы и Факты