Обозреватель РИА «Омск-Информ» вспоминает деда Ульяна Федосеевича Пирогова, который никогда не рассказывал «про войну» даже своим детям. 

Когда дед умер, после поминок в огромном дворе  деревенского дома в селе Преображеновка родня рассматривала ордена и медали. Их было много. Орден Красной Звезды, орден Отечественной войны, медаль «За отвагу», медали «За освобождение Ленинграда», «За освобождение Киева», «За взятие Берлина» и еще, и еще, и еще.

«За что награды?» – спросил кто-то из дальней родни у младшего сына – Александра Ульяновича. «Отец никогда не рассказывал о войне, – ответил тот, – он молча уходил, у него на глаза наворачивались слезы, и после нескольких попыток я отца расстраивать не решался».

Четверо братьев Александра Ульяновича подтвердили – отец ни слова не говорил ни про свои подвиги, ни про саму войну. Почему? Бог его знает. Конечно же, мальчишки старались узнать о подвигах отца из других источников. Деревня – она ведь деревня. Но даже товарищи Ульяна Федосеевича говорили только про то, что тот был командиром легендарной машины БМ-13, больше известной как «катюша».

Два года назад мой старший сын спросил: «Ты знаешь, пап, что дед-то наш герой, «катюшу» спас от самого Отто Скорцени?» «Ты на своей истории помешался,  что ли?» – по-отечески добродушно ответил я. «Да нет, смотри», – сын подвел меня к компьютеру, открыл сайт «Подвиг народа», в поисковике рубрики «Герои войны» набрал имя-отчество деда.

Скан наградного документа. Под грифом «секретно». Орден Красной Звезды. «Во время вторжения группы автоматчиков..., тов. Пирогов, сохраняя хладнокровие, самоотверженно поднял личный состав батареи на отражение атаки противника, взяв командование на себя до прибытия офицера».

 «Понимаешь, пап, – сказал сын, студент истфака ОмГУ, – если дед «работал на «катюше», то по датам и месту событий совпадает – именно в то время по заданию главы Абвера Вильгельма Канариса группы лучшего диверсанта фашистской Германии Отто Скорцени охотились за чертежами или действующей машиной  БМ-13.  Но основной целью было добыть хоть один снаряд с ракетным топливом для изучения и попытки воссоздать его для своей ракетной артиллерии».

«В принципе, – продолжил сын, – если бы дед не отбил атаку, его бригаде пришлось бы делать самподрыв техники и личного состава по примеру Ивана Флёрова – командира первой батареи «катюш». Попав в окружение, Флёров и его подчиненные вместе с машинами, чтобы не попасть в плен, взорвали и себя».    

Орден Красной Звезды, орден Отечественной войны, медаль «За отвагу», медали «За освобождение Ленинграда», «За освобождение Киева», «За взятие Берлина» и еще, и еще, и еще… Почему дед, пройдя войну с первого дня до взятия Берлина, никогда, никому не говорил о ней? А ведь его приглашали выступить «перед…», «возглавить…», «поехать с делегацией по местам…». Наверное, что-то страшное было в той войне, о чем не стоит вспоминать. И уж точно не вещать об этом с трибуны.

Наверное, память – она в сердцах. Возможно, в документальных фильмах и книгах. В Параде Победы, когда мундир ветерана, покрытый орденами и медалями, бьет в то самое сердце «прочих гражданских». В слезах этого ветерана, которые по-прежнему он пытается изо всех сил сдержать.

Что будет с нашей памятью, когда на Параде Победы мы не увидим ни одного героя Великой Отечественной? Не знаю. Современные фильмы «про немцев» все больше напоминают дешевые голливудские боевики, которые и смотреть-то противно. Да, многие из нас не досматривают до конца «А зори здесь тихие» и «В бой идут одни «старики». Но согласитесь – совсем по другой причине.  

Что же произошло с нашей памятью?