Поиск

Парижанин из Муромцева

Возвращение писателя-земляка, объездившего полсвета и обретшего вечный покой на знаменитом кладбище Сен-Женевьев-де-Буа под Парижем, состоялось благодаря инициативе председателя Общества коренных омичей Владимира Селюка. Из Парижа, где омский краевед подружился с потомками русских эмигрантов, он привез книгу Бориса Пантелеймонова «Зеленый шум», потом издание с автографом автора, а также воспоминания А. Ремизова и журнал «Дело», изданный в 1951 году в Нью-Йорке после смерти писателя и посвященный его памяти. А в 2008 году, к 120-летию со дня рождения Бориса Пантелеймонова, на Аллее литераторов в Омске был открыт памятный знак писателю-эмигранту. Теперь земляки могут подробно познакомиться с творчеством Бориса Пантелеймонова. Приключения на реке Таре Писатель родился в 1888 году в Муромцево. Его мать Фекла Афанасьевна происходила из семьи крестьян-старожилов, ставших купцами. Купцы желали для своих детей просвещенной жизни и потому отдавали их в гимназии. «Это у нас в роду – уважение к наукам», – позже заметил Борис Пантелеймонов. Тарской гимназисткой Фекла Афанасьевна Окунева, мать писателя, и познакомилась с письмоводителем Тарской управы Григорием Пантелеймоновым. Письмоводитель был сыном чиновника Омского городового суда. Но с ним в истории семьи связана была тайна. Деда Бориса Пантелеймонова все звали почему-то «англичанин Дигби». Исследователи биографии писателя считают, что его дед был американцем английского происхождения, который плавал на рыболовецком судне, бил морских котиков, а в Россию попал через Берингов пролив: сначала на Чукотку, а уж потом в Сибирь. Борис был шестым из 13 детей. Дружное семейство жило в самом лучшем доме Муромцева – в два этажа, с мезонином. А кумиром мальчика был родной брат отца – герой автобиографической книги «Приключения дяди Володи». Было отчего его любить и им гордиться. «У Марка Твена – помните путешествие бродячего театра-баржи по Миссисипи? Помните эту поэзию реки, капитанов, содружество артистов, трогательную наивность публики? Кто читал, разве забудет? А вот история другого «капитана», моего дяди. Но не на реке Миссисипи, а на реке Таре, что впадает в Иртыш», – писал Борис Пантелеймонов. После самодельного парохода «Князь Владимир» неутомимые в поиске неведомого отец писателя и дядя Володя задумали было построить подводную лодку и воздушный шар. Но приключенческая идея уступила практической. На старой плотине братья поставили мельницу, основали рыболовецкую артель и конезавод. Не получилось – открыли пряничный, паточный, мыловаренный заводы. Бремя странствий Борис учился в Санкт-Петер­бургском университете. Студентом участвовал в революционном движении и был даже сослан в Усть-Сысольск. Образование завершил в Германии и стал инженером-химиком. В советское время Пантелеймонов отправился на химический конгресс в Берлин и не вернулся. В начале 30-х Борис Григорьевич работал в солидной должности в Палестинской поташной компании, разрабатывавшей месторождения Мертвого моря. А на родине выходили его научные труды по химии. Свой отъезд он впоследствии назвал «трагедией случайного, не злостного отрыва от Родины». И потому сохранял советский паспорт. В Палестине Борис Пантелеймонов женился на Зинаиде Крумбах, переехал за ней в Ливан. Из Бейрута послал в парижскую русскую газету «Последние новости» свои первые стихи. Здесь, в Ливане, случилась драма в личной жизни – развод. Он переедет в Париж, оборудует лабораторию по изготовлению косметики, женится на художнице «Последних новостей» Тамаре Кристин. Во время Второй мировой станет участником Сопротивления. Это внешняя сторона биографии. А внутренняя – тяга к творчеству. Почти вся его проза написана за последние пять лет (а умер Борис Григорьевич в 1950 году в 62 года). Его сразу все полюбили… В Париже его друзьями стали звезды русской литературы за границей. Вот как писала о нем Надежда Тэффи: «Пришел высокий, элегантный господин лет 45 с тщательно причесанными серебряными волосами. Красивое такое лицо, губы сжаты, синие глаза внимательны и серьезны. Оказался сибиряк, профессор, автор многих открытий и работ… Его сразу все полюбили. Нравилась его внешность, его внимательное, ласковое отношение к людям». В 2000 году московское представительство концерна «Де Бирс» передало в дар Российскому фонду культуры приобретенные собрания писем видных деятелей русской литературной эмиграции. В уникальной коллекции – 105 писем лауреата Нобелевской премии Ивана Бунина, 16 писем Алексея Ремизова и 130 писем Надежды Тэффи, а также письма литературного критика, искусствоведа и издателя Сергея Маковского. Все они адресованы Борису Пантелеймонову и его жене Тамаре и свидетельствуют о доверительных отношениях, сложившихся у нашего земляка и звезд русской литературы за рубежом. Его чалдонское благородие Эмигранты создали кусочек старой России – хотя бы в своих скромных квартирах. И берегли свою «русскость». Вот что писал Борис Пантелеймонов: «Французы – европейцы, а среди них я – потомственный сибиряк, его чалдонское благородие… Что может чалдон думать о парке СО?» (СО – парк под Парижем). А ведь мог и английское происхождение деда выставить напоказ! Не стыдясь своего патриотизма по отношению к родине, русской ли, советской, Борис Григорьевич был на редкость трезвомыслящим и проницательным человеком. Высказанные в статьях и очерках мысли в наши дни воспринимаются поразительно современно. Вот, например, его пророчества о России: «…Россия не согласилась служить для Европы только этнографическим материалом… Из дряхлеющих рук Европы выпадает рычаг духовного превосходства». Борис Григорьевич казался благополучным в материальном отношении человеком. Ученый с предпринимательской жилкой, он разрабатывал в собственной лаборатории косметику. А после войны удачно продал крупной кливлендской фирме патент на производство синтетического каучука. В 58 лет у него вновь появились средства. Но не был парижский сибиряк практичным человеком. Как и Иван Алексеевич Бунин, потративший Нобелевскую премию на поддержку соотечественников, Пантелеймонов щедро делился тем, что имел, и в последние годы жил в нужде. Домой из изгнания Первым шагом к возвращению его творческого наследия на малую родину стало включение произведений писателя для детей в «Антологию семейного чтения». Издание трехтомника – еще один шаг к открытию талантливого земляка. 1300 страниц прочитываются на едином дыхании. В сибирских рассказах перед нами сказочный край с подробностями быта и умонастроений сильных людей ушедшей России. Две повести Борис Пантелеймонов посвятил любимым историческим героям – путешественнику Николаю Миклухо-Маклаю и химику Дмитрию Менделееву. «Встречи со старыми писателями» – колоритные штрихи к портретам Бунина, Ремизова, Тэффи, Шмелева и Зай­цева. «Встречи» – это премьера Собрания сочинений, они никогда нигде не были опубликованы. Выход в свет собрания сочинений – символ того, что Борис Пантелеймонов вернулся на Ом-скую землю, о которой долгие годы думал, мечтал, писал в изгнании.

Омская правда

Парижанин из Муромцева

Возвращение писателя-земляка, объездившего полсвета и обретшего вечный покой на знаменитом кладбище Сен-Женевьев-де-Буа под Парижем, состоялось благодаря инициативе председателя Общества коренных омичей Владимира Селюка. Из Парижа, где омский краевед подружился с потомками русских эмигрантов, он привез книгу Бориса Пантелеймонова «Зеленый шум», потом издание с автографом автора, а также воспоминания А. Ремизова и журнал «Дело», изданный в 1951 году в Нью-Йорке после смерти писателя и посвященный его памяти. А в 2008 году, к 120-летию со дня рождения Бориса Пантелеймонова, на Аллее литераторов в Омске был открыт памятный знак писателю-эмигранту. Теперь земляки могут подробно познакомиться с творчеством Бориса Пантелеймонова. Приключения на реке Таре Писатель родился в 1888 году в Муромцево. Его мать Фекла Афанасьевна происходила из семьи крестьян-старожилов, ставших купцами. Купцы желали для своих детей просвещенной жизни и потому отдавали их в гимназии. «Это у нас в роду – уважение к наукам», – позже заметил Борис Пантелеймонов. Тарской гимназисткой Фекла Афанасьевна Окунева, мать писателя, и познакомилась с письмоводителем Тарской управы Григорием Пантелеймоновым. Письмоводитель был сыном чиновника Омского городового суда. Но с ним в истории семьи связана была тайна. Деда Бориса Пантелеймонова все звали почему-то «англичанин Дигби». Исследователи биографии писателя считают, что его дед был американцем английского происхождения, который плавал на рыболовецком судне, бил морских котиков, а в Россию попал через Берингов пролив: сначала на Чукотку, а уж потом в Сибирь. Борис был шестым из 13 детей. Дружное семейство жило в самом лучшем доме Муромцева – в два этажа, с мезонином. А кумиром мальчика был родной брат отца – герой автобиографической книги «Приключения дяди Володи». Было отчего его любить и им гордиться. «У Марка Твена – помните путешествие бродячего театра-баржи по Миссисипи? Помните эту поэзию реки, капитанов, содружество артистов, трогательную наивность публики? Кто читал, разве забудет? А вот история другого «капитана», моего дяди. Но не на реке Миссисипи, а на реке Таре, что впадает в Иртыш», – писал Борис Пантелеймонов. После самодельного парохода «Князь Владимир» неутомимые в поиске неведомого отец писателя и дядя Володя задумали было построить подводную лодку и воздушный шар. Но приключенческая идея уступила практической. На старой плотине братья поставили мельницу, основали рыболовецкую артель и конезавод. Не получилось – открыли пряничный, паточный, мыловаренный заводы. Бремя странствий Борис учился в Санкт-Петер­бургском университете. Студентом участвовал в революционном движении и был даже сослан в Усть-Сысольск. Образование завершил в Германии и стал инженером-химиком. В советское время Пантелеймонов отправился на химический конгресс в Берлин и не вернулся. В начале 30-х Борис Григорьевич работал в солидной должности в Палестинской поташной компании, разрабатывавшей месторождения Мертвого моря. А на родине выходили его научные труды по химии. Свой отъезд он впоследствии назвал «трагедией случайного, не злостного отрыва от Родины». И потому сохранял советский паспорт. В Палестине Борис Пантелеймонов женился на Зинаиде Крумбах, переехал за ней в Ливан. Из Бейрута послал в парижскую русскую газету «Последние новости» свои первые стихи. Здесь, в Ливане, случилась драма в личной жизни – развод. Он переедет в Париж, оборудует лабораторию по изготовлению косметики, женится на художнице «Последних новостей» Тамаре Кристин. Во время Второй мировой станет участником Сопротивления. Это внешняя сторона биографии. А внутренняя – тяга к творчеству. Почти вся его проза написана за последние пять лет (а умер Борис Григорьевич в 1950 году в 62 года). Его сразу все полюбили… В Париже его друзьями стали звезды русской литературы за границей. Вот как писала о нем Надежда Тэффи: «Пришел высокий, элегантный господин лет 45 с тщательно причесанными серебряными волосами. Красивое такое лицо, губы сжаты, синие глаза внимательны и серьезны. Оказался сибиряк, профессор, автор многих открытий и работ… Его сразу все полюбили. Нравилась его внешность, его внимательное, ласковое отношение к людям». В 2000 году московское представительство концерна «Де Бирс» передало в дар Российскому фонду культуры приобретенные собрания писем видных деятелей русской литературной эмиграции. В уникальной коллекции – 105 писем лауреата Нобелевской премии Ивана Бунина, 16 писем Алексея Ремизова и 130 писем Надежды Тэффи, а также письма литературного критика, искусствоведа и издателя Сергея Маковского. Все они адресованы Борису Пантелеймонову и его жене Тамаре и свидетельствуют о доверительных отношениях, сложившихся у нашего земляка и звезд русской литературы за рубежом. Его чалдонское благородие Эмигранты создали кусочек старой России – хотя бы в своих скромных квартирах. И берегли свою «русскость». Вот что писал Борис Пантелеймонов: «Французы – европейцы, а среди них я – потомственный сибиряк, его чалдонское благородие… Что может чалдон думать о парке СО?» (СО – парк под Парижем). А ведь мог и английское происхождение деда выставить напоказ! Не стыдясь своего патриотизма по отношению к родине, русской ли, советской, Борис Григорьевич был на редкость трезвомыслящим и проницательным человеком. Высказанные в статьях и очерках мысли в наши дни воспринимаются поразительно современно. Вот, например, его пророчества о России: «…Россия не согласилась служить для Европы только этнографическим материалом… Из дряхлеющих рук Европы выпадает рычаг духовного превосходства». Борис Григорьевич казался благополучным в материальном отношении человеком. Ученый с предпринимательской жилкой, он разрабатывал в собственной лаборатории косметику. А после войны удачно продал крупной кливлендской фирме патент на производство синтетического каучука. В 58 лет у него вновь появились средства. Но не был парижский сибиряк практичным человеком. Как и Иван Алексеевич Бунин, потративший Нобелевскую премию на поддержку соотечественников, Пантелеймонов щедро делился тем, что имел, и в последние годы жил в нужде. Домой из изгнания Первым шагом к возвращению его творческого наследия на малую родину стало включение произведений писателя для детей в «Антологию семейного чтения». Издание трехтомника – еще один шаг к открытию талантливого земляка. 1300 страниц прочитываются на едином дыхании. В сибирских рассказах перед нами сказочный край с подробностями быта и умонастроений сильных людей ушедшей России. Две повести Борис Пантелеймонов посвятил любимым историческим героям – путешественнику Николаю Миклухо-Маклаю и химику Дмитрию Менделееву. «Встречи со старыми писателями» – колоритные штрихи к портретам Бунина, Ремизова, Тэффи, Шмелева и Зай­цева. «Встречи» – это премьера Собрания сочинений, они никогда нигде не были опубликованы. Выход в свет собрания сочинений – символ того, что Борис Пантелеймонов вернулся на Ом-скую землю, о которой долгие годы думал, мечтал, писал в изгнании.

Омская правда