Омские села обречены на вымирание?

Корреспондент РИА «Омск -Информ» разбирается в причинах оттока населения из районов области, который приобретает катастрофический характер. 

Стала уже крылатой фраза «Не пытайтесь покинуть Омск», характеризующая крайне сложную социально-экономическую ситуацию, сложившуюся в областном центре. Несмотря на рост рождаемости в последние годы, ни для кого не секрет, что Омск лишается своих самых работоспособных жителей, которые уезжают в Новосибирск, Екатеринбург, Москву и Санкт-Петербург. И если во многом вынужденная миграция из Омска находится в центре внимания экспертов и просто неравнодушных горожан, то обезлюживание омских сел практически никого не волнует.

Стоит взглянуть на данные статистики, которая, как известно, никогда не врет. Если по результатам Всероссийской переписи населения 2002 года в Омской области проживало чуть более 2 млн 175 тыс. человек, то в 2010-м – уже менее 2 миллионов (1 млн 950 тыс. человек). При этом численность населения Омска осталась почти неизменной – 1 млн 175 тыс. человек. Сохранить статус миллионника Омску удалось лишь благодаря притоку населения из районов области – за 10 лет численность их населения сократилась почти на 200 тысяч человек. Главные причины столь плачевной ситуации – естественное вымирание сельского населения и его миграция в Омск и другие города.

В наибольшей степени эта проблема характерна для северных районов и других территорий, отдаленных от Омска на 150 и более километров. Процесс вымирания омских сел имеет давнюю историю, начался он еще в 1970-е годы с момента ликвидации «бесперспективных» деревень и активно продолжился в 1990-е годы. В довольно стабильные нулевые, вопреки логике, отток населения не только не сократился, но и еще более усилился.

Некоторые села Усть-Ишимского, Тевризского, Большеуковского, Тарского и Седельниковского районов потеряли до половины своих жителей, а число населенных пунктов в этих районах сократилось за последние 15 лет почти на сотню. Сельчане буквально бегут в города. И их можно понять: так и нерешенная за десятилетия проблема сельских дорог еще более усугубилась, нет работы, разрушается социальная инфраструктура. Дороги на Тару и Муромцево имеют настолько неприглядный вид, что даже местные жители боятся по ним ездить, не говоря уже о туристах, которых власти пытаются привлечь в эти районы.

С работой ситуация обстоит не лучше: более-менее достойный заработок по местным меркам можно найти лишь в районных центрах, и то с большим трудом. В селах есть шанс трудоустроиться лишь почтальоном или социальным работником.

К отсутствию дорог и работы в последние годы на сельские районы буквально как снег на голову свалилась проблема фактического сворачивания программ по развитию социальной инфраструктуры. Продолжается закрытие сельских школ, их объединяют с более крупными, где один учитель ведет по 3–4 предмета одновременно в нескольких классах. После так называемой оптимизации за последние 5 лет лишились своей работы тысячи омских учителей. Сократили и медицинских работников, в результате чего десятки тысяч человек остались без достойной медицинской помощи. Закрываются отделения Сбербанка и «Почты России», в результате чего даже те немногие, кто имеют постоянную работу, не могут получить свою скромную заработную плату и оплатить электроэнергию (с другими коммунальными благами – также проблема). Возникают проблемы с получение пенсии и у пенсионеров.

Красноречивым примером в свете всех этих проблем можно назвать село Рыжково не самого северного Крутинского района Омской области. В этом старинном, имеющем 250-летнюю историю населенном пункте, расположенном в 250 километрах от Омска, десять лет назад проживало почти 1000 человек, в настоящее время жителей осталось чуть более 300. А ведь Рыжково – центр сельского поселения, три близлежащие деревни (Колодцы, Покровка, Верхний Яман) обезлюдели еще больше. В этом селе пока сохранилась средняя школа, где осталось 30 учеников, отделение почты и два магазина, куда продукты привозят два раза в неделю. Работы нет никакой – местный совхоз свернул остатки производства почти 10 лет назад. Находящиеся в работоспособном возрасте мужчины ездят на заработки на Север. А приезжая домой, зачастую спускают заработанное на алкоголь. Брошенные панельные дома предприниматели из Крутинки покупают на плиты, на плиты разобрали и двухэтажный детский сад.  

Из 35 километров дороги на Крутинку 25 – грунтовая. Осенью и весной сообщение с этим населенным пунктом отсутствует, нельзя проехать даже на внедорожнике. О газификации Рыжково говорить нельзя – ее там теперь уже никогда не будет. За счет средств бюджета сельского поселения приходится решать лишь текущие неотложные вопросы. А откуда там эти средства найдутся, если по 131 Федеральному закону «О местном самоуправлении» львиная доля доходов сельских поселений складывается за счет поступлений от земельного налога. В Рыжковском поселении более 5000 гектаров земли уже успели зарасти лесом (даже не бурьяном). И никто больше распахивать их не будет, как сделали это 250 лет назад переселенцы из Прибалтики. И таких примеров по области – десятки.

Отдельная тема – ЖКХ. На то, чтобы заменить проложенные в 1960–1970-е годы водопроводы в отдельно взятом селе с населением 500–800 человек, нужны десятки миллионов рублей, что сопоставимо с размерами сельского бюджета за 30–40 лет. Зимой текущего года внимание региональных СМИ было приковано к селу Великорусскому Калачинского района, где две заброшенные трехэтажки чиновники включили в программу капремонта. Все долго обсуждали, как такое могло произойти, но почему-то на второй план тогда отошел вопрос о том, почему два добротных 24-квартирных дома оказались без жильцов. А ведь здесь все просто: люди бегут из Великорусского из-за отсутствия работы и разрушающейся инфраструктуры. Вот и бросили жители этого села более 20 квартир. Теперь вид эти дома имеют устрашающий, а пустые глазницы окон, в которых свищет ветер, наталкивают на мысль: а не декорации ли это к фильму о войне на Донбассе? Большинство молодых людей из этого села также на заработках либо перебрались в город.

К слову, у молодежи из большей части районов выбор не богат: либо ехать на заработки на Север или в Омск, либо заниматься своим хозяйством. Желающих заниматься ЛПХ на селе в несколько раз меньше, чем тех, кто предпочитает уехать, – на 10 уехавших приходится не более 1–2, ведущих ЛПХ. И их можно понять. Если раньше при наличии совхозов-колхозов заготовить корма для животных еще можно было по договоренности с их руководителями, то теперь их приходится либо покупать (что в итоге оказывается убыточным), либо заготавливать самим практически вручную. Если для старшего поколения, не привыкшего к легкой жизни, это еще не выглядит чем-то устрашающим, то молодежь в это дело предпочитает не ввязываться. Покупать трактор стоимостью 500 тысяч для того, чтобы заготовить сено для 1 коровы, явно невыгодно.

Да, действуют программы по социальному развитию села, оказывается и поддержка ЛПХ. Но значительные успехи в их реализации достигнуты в южных и центральных районах Омской области, где еще сохранились коллективные хозяйства, все в той же 100–150-километровой зоне вокруг Омска. Здесь эти проблемы не столь выражены благодаря сохранению производства и близости к Омску. В числе успешных в этом смысле можно назвать Марьяновский, Кормиловский, Исилькульский, Павлоградский, Полтавский, Азовский районы. Чем дальше от областного центра – тем хуже.

Без решения главной проблемы – создания и развития рабочих мест – никакие государственные программы по социальному и другому развитию села работать не могут. Почему чиновники одной рукой помогают, раздавая гранты на развитие ЛПХ и выделяя очень скромные деньги на ремонт дорог, а другой – отнимают? Ведь сразу после закрытия даже начальной школы деревня пустеет. Об обеспечении местами в детских садах уже и говорить не приходится. Все те же государственные структуры – «Почта России» и Сбербанк закрывают свои отделения, внося свой вклад в обезлюживание омского села. Выделение грантов на личные подсобные хозяйства, поддержка немногочисленных фермеров является крайне локальной мерой. Те же фермеры принимают на сезонную работу. Остальные 8 месяцев в году сельскому мужику приходится либо искать другой заработок, либо проводить свободное время в компании зеленого змия.

В отношении молодежи эти меры уже не действуют – поколению, которое хочет все получать «здесь и сейчас и побольше», проще уехать в большой город, где за месяц можно заработать в 5 раз больше, чем дома.

Сохранить деревню могут две меры: сохранение школ и коллективных крупных хозяйств. Как только не остается ни того ни другого, деревня вымирает. Даже отсутствие дорог на этом фоне выглядит менее острой проблемой. Если в селе будет достойная работа, медицинская помощь и качественное обучение, то и выезжать из него по любой мелочи не нужно будет. А  если и далее те пресловутые совхозы, которые все в пух и прах раскритиковали, будут банкротиться, а в рамках оптимизации закрываться школы, то наверняка через 6 лет, после подведения итогов очередной переписи населения, омское село недосчитается очередных 200 тыс. человек.