Ефим Алексеевич Норка - о Манякине, о времени, о себе 

Мой собеседник в 50-е работал главным сварщиком на заводе имени Октябрьской революции, в 60-е возглавлял Ленинский райком КПСС, в 70-е был первым секретарем горкома, в 80-е стал вторым секретарем обкома, а уже на излете 90-х избирался в Омский горсовет. Два созыва являлся депутатом Верховного Совета РСФСР. Человеку с такой биографией есть что вспомнить. Итак, сегодня у нас в гостях Ефим Алексеевич Норка.

- Помнится, в 98-м многие были удивлены, узнав, что вы стали депутатом Омского горсовета.  Ведь в то время вы отошли от активной работы, были на пенсии.

- В тот момент ситуация в экономике была очень сложная. Накануне дефолта уже пошел этот развал, и меня, как человека, отдавшего много сил и здоровья становлению промышленности в Омске, все это очень беспокоило. Я подумал, поговорил с товарищами и решил, что надо как-то повлиять на ситуацию, попытаться что-то сделать. Избирался в Советском округе при поддержке КПРФ. В городской Совет я баллотировался не ради депутатского мандата. Коллеги избрали меня председателем промышленно-транспортного комитета.

- У вас была возможность в тот момент реально влиять на ситуацию в промышленности?

- Как оказалось, очень незначительно. Тогда все расчеты и прочие деловые операции велись по принципу «Ты - мне, я – тебе». Зарплату выплачивали с перебоями, расчет шел бартером. Почти четыре года, что я работал в горсовете, наблюдалась подобная картина, и только в начале 2002-го ситуация стала выправляться.

Известно, что бюджет Омской области и тогда, и сейчас складывается из налогов города. А город не получал и не получает в казну даже половины своей потребности. Помню, как верстался бюджет 2001 года. К депутатам поступил проект бюджета, где было прописано, сколько средств городу собирается выделить область. В таком виде бюджет не обеспечивал даже зарплату учителям и врачам. Посовещавшись, депутаты решили сходить на прием к губернатору. Я был немного знаком с Полежаевым еще до его губернаторства, поэтому миссию договориться с ним о встрече возложили на меня. На беседу пошли пять или шесть депутатов.

- И о чем был разговор с губернатором?

- Говорили о том, что город практически на голодном пайке.

- Почему это произошло?

- Потому что на селе нечего было взять. Ну какие там налоги? Село, конечно, нужно содержать за счет дотаций из бюджета области. Вот так нам объяснил свою финансовую политику в отношении города губернатор. Мы и сами видели, что практически все наши сельские районы, за редким исключением, являлись дотационными, и дотации эти, по сути, шли за счет урезания бюджета города. В общем, латали тришкин кафтан. Короче говоря, от этого визита не получилось ничего путного.

Тогда мы стали смотреть собственные резервы. Как руководитель промышленно-транспортного комитета я провел ряд встреч с директорами крупных предприятий города. Они тоже находились в непростой ситуации и в раздумье. В условиях бартерного обмена им было нечем платить зарплату. Сложные были времена.

- Они и сейчас сложные. Бюджет Омска все последние годы постоянно урезается, и вследствие этого местное самоуправление не может нормально развиваться.

- Я, быть может, сужу несколько односторонне, но нынешние руководители страны в экономике ничего не понимают. Послушаешь президента - он выступает часто и складно. Но дальше-то что? Где результат? Ведь практически никаких улучшений нет, напротив, состояние российской экономики только ухудшается.

- Нам говорят: да, стагнация есть, но жить можно. Видимо, высокие цены на нефть полностью определяют сознание нашего истеблишмента?

- Да, конечно. Доходы от углеводородов – сегодня единственный источник существования России, ее главная опора. Иначе не выживем. Сужу по свежим наблюдениям. На днях в связи с грядущим юбилеем Сергея Иосифовича Манякина я проехался с москвичами по некоторым предприятиям. На шинный завод нас практически не пустили. Побывали на машиностроительном, нефтеперерабатывающем заводах, на Лузинском свинокомплексе.  Кроме нефтекомбината, остальные предприятия, можно сказать, в упадке. А когда-то были флагманами омской экономики. Ведь начиная с середины 70-х Омск по уровню промышленного развития занимал четвертое место в СССР – вслед за Москвой, Ленинградом и Свердловском!

- Седьмого ноября исполняется 90 лет со дня рождения Манякина, при котором Омская область достигла пика социально-экономического развития. Вы были одним из его ближайших соратников. Как бы вы оценили его роль?

- Манякин, безусловно, был уникальным человеком. Я работал главным сварщиком завода имени Октябрьской революции, когда он приехал в область. Должность чисто инженерная. В начале 60-х меня избрали секретарем партийной организации, в то время на заводе работало около тысячи только коммунистов. Сейчас, наверное, там всего столько работников. Через два года меня избрали первым секретарем Ленинского райкома КПСС. Мне тогда было чуть за тридцать. Манякин тоже приехал сюда молодым, ему не было и сорока.

В районе я поработал года три. Потом меня пригласил первый секретарь Омского горкома Вадим Николаевич Демченко и предложил перейти в обком, заведующим промышленным отделом. Отказываться было не принято, дело было знакомое, и я дал согласие. Но вскоре, буквально через год, в моей судьбе произошли очередные перемены. Демченко забрали в ЦК, а меня избрали на его место - первым секретарем горкома.

- Так вы в 42 года стали руководителем почти миллионного города…

- Именно так. А миллионный житель появился как раз в мою бытность во главе Омска. Прекрасно помню, как в ДК имени Баранова в торжественной обстановке мы отмечали это знаменательное событие…

Так вот, поговорив с Демченко, я пошел на прием к Елизаветину, второму секретарю обкома. Елизаветин приехал в Омск вместе с Манякиным. Они работали в паре. Очень основательный человек, такой, знаете, реально мыслящий, не зануда. Вот тогда я уже близко познакомился с Манякиным.

С Манякиным одновременно тяжело и интересно было работать. Мы видели результаты нашей работы. И в промышленности, и особенно в сельском хозяйстве. Ведь Манякин являлся агрономом по образованию, ему аграрная отрасль была ближе.

Вообще говоря, до Манякина Омская область чем-то выдающимся не отличалась. Но спустя какое-то время все стало меняться. Определилась программа развития области, мы увидели наши возможности и резервы, взяли их на вооружение и использовали.

- Поговаривали, будто Манякина за его резкость и прямоту недолюбливали в ЦК, в том числе и Брежнев, что затрудняло «выбивание» дополнительных ресурсов для области. Это правда?

- Так сказать я не могу. Но, во всяком случае, министры в Омскую область приезжали по желанию Манякина. В то время нефтекомбинат, завод Баранова реконструировались, завод Октябрьской революции осваивал производство новых танков. Практически все предприятия находились в стадии реконструкции, перевооружения. И в этой ситуации работать было очень сложно. Да, союзные министры деньги для производства находили всегда. А на жилье, больницы, школы и так далее средств почему-то не хватало. Поэтому, когда начиналось строительство новых цехов, Манякин сразу же заострял: как будем решать эти вопросы? Ну, конечно, это не очень нравилось министрам. И сразу замедлялось финансирование, замедлялись сроки ввода объектов. А в ЦК всегда хватало деятелей, которые только и знали, что подгонять: «Давай, давай!»

- Вы были руководителем города, Манякин – области. Были между вами такие конфликты, какие мы здесь видели в последние два десятилетия?

- Однозначно скажу: не было! Потому что Манякин понимал: без города село не поднять, и на этой основе строилась вся наша совместная работа. Селу тоже непросто жилось. Не хватало техники, квалифицированных кадров, специалистов. Пошли по такому пути: бюро обкома принимало решение о том, что горожане должны сделать для села то-то и то-то. Речь шла о решении бытовых вопросов.

Скажу честно, разногласия возникали. Разногласия, но не конфликты! Например, Манякин требовал, чтобы предприятия Омска готовили и направляли комбайнеров на уборку зерновых. Я возражал: как же так, Сергей Иосифович, ведь заводам надо выполнять план! Тебя поставили во главе города, вот и справляйся, говорил он мне. Но эти споры происходили в рабочем порядке, никаких серьезных разногласий быть не могло. Все предложения Манякина диктовались реальными потребностями, они не были капризом первого лица области.

- Пока мы ехали к нам в редакцию, вы сказали, что газета «Вечерний Омск» в конце 70-х создавалась при вашем непосредственном участии.

- Главной газетой области тогда была «Омская правда», но она тяготела к сельской тематике. Происходящее в городе областная газета освещала не в полном объеме. На бюро горкома однажды зашел разговор о необходимости создания городской газеты. Эта идея очень понравилась всем членам бюро. Но в те времена пробить газету можно было только через ЦК КПСС. Там, в принципе, не возражали. Я отправился в Москву, переговорил и вернулся со спокойной душой. Вдруг звонит из ЦК наш куратор, дескать, есть вопросы по финансированию. Поехал туда опять. В итоге вопрос с созданием газеты «Вечерний Омск» решился положительно.

- Какой круг вопросов был закреплен за вами в должности второго секретаря обкома?

- Моей прерогативой была, прежде всего, промышленность. Ну, еще мне подсуропили отвечать за медицину.

- В восьмидесятые много строили?

- Одного только жилья, и только в Омске, стоили почти 900 тысяч квадратных метров! По 5-6 детских комбинатов и школ в год в городе под ключ сдавали.

- А сейчас у нас катастрофически не хватает мест в детских садах, которые при вас построили, а потом распродали…

- Еще депутатом горсовета я открыто возмущался, когда детские сады продавали всяким конторам, у которых были деньги. «Ребята, что мы делаем? – говорил я. – У нас, что ли, детей больше не будет в городе?» Отвечали: в бюджете нет денег. Вот и весь сказ…

- Кстати, что за делегация из Москвы тут ездила с вами?

- Омское землячество в столице захотело снять фильм о Манякине. Город тоже помогает, вот памятник решили установить. Приехала съемочная группа – побывать на заводах, поговорить с людьми. Что меня удивило – странная закрытость шинного завода. Не пускают, и все. Засекретились. Давайте, мол, пишите бумаги, допуски, тогда пустим. На селе – там проще. Ну, ладно, поснимали. Пообщались, с кем хотели.

Добавлю еще несколько слов о Манякине. Он ведь не одной работой жил - был заядлый охотник, очень хорошо стрелял. Собрал внушительную коллекцию охотничьего оружия. Несколько раз мне довелось бывать с ним на озере Тенис, там база находилась, всем известная как «манякинская дача». Вот тут он совершенно преображался, шутил, говорил на любые темы. Шибко любили приезжать к нему в гости всякие генералы.

- О Манякине поговорили, теперь расскажите о себе.

- Родился 6 января 1931 года в Краснотуранском районе Красноярского края. Родители занимались крестьянским трудом. Вскоре отец решил переехать в Усть-Абакан, это уже Хакасия. Я был одним ребенком в семье, брат и сестра появились на свет позже. Отец работал на лесозаводе. В 39-м его призвали на фронт, он участвовал в финской кампании.  Спустя год из-за тяжелого ранения отца демобилизовали.

Десятилетку я окончил в Усть-Абакане. Поехал поступать в Томский политехнический институт. Один экзамен завалил и подался в приемную комиссию мединститута. Туда поступил. Вернулся домой, обрадовал мать известием, что теперь я студент-медик. Но вмешалась суровая реальность. Жили-то мы бедно, элементарно не хватало денег доехать до Томска к 1 сентября. И я пошел другим путем. В соседнем городке открылся горный техникум, где платили приличную стипендию, и легко туда поступил. Как сейчас помню, платили 260 рублей стипендии. Проучился год, но мысль поступить в институт меня не оставляла. Я насобирал рублей 300 и вновь отправился в Томск. Вторая попытка была более удачной. Я поступил в политехнический институт по специальности «Технология и оборудование сварочного производства». По окончании вуза меня и двоих товарищей в 1954 году распределили в Омск, на танковый завод.  

Женился я студентом, по приезде сюда у меня уже был годовалый сын. Встретили здесь хорошо. Сразу с вокзала я пошел на проходную завода, она рядом.  Меня принял главный инженер. «Пойдешь технологом?» - спросил он. «Поставьте мастером», - попросил я. Определили меня на участок, где делали башни танков. Это сейчас можно рассказывать про танки, а тогда завод был секретным. Продукцию вывозили исключительно ночью. Подгоняли состав, грузили танки, брезентом их укутывали.

- Судя по всему, о том времени у вас остались незабываемые впечатления?

- Завод – это та кузница, где делают людей. Когда меня начальник участка пошел знакомить с бригадой, там никого не было моложе 40 лет. Все такие крепкие мужики, со своим мнением. Что, говорят, ты пришел? До тебя тут были мастера, но их уже здесь нет.  Я постарался их убедить, что пришел работать по-настоящему. И убедил. Года два с ними вместе трудился. Потом меня назначили главным сварщиком завода, вскоре я вступил в партию и дальше пошел по партийной линии.

- Реально-то вы на всех своих партийных должностях занимались промышленной сферой?

- Конечно. Я всегда тяготел к конкретной работе с людьми. Поэтому уже с самого начала пошел в мастера.

- После ухода с завода чем конкретно занимались?

- Когда возглавлял Ленинский райком, главной моей заботой являлось строительство жилья. В районе был один стройтрест, с которым постоянно контактировал. Район улиц Труда, Котельникова, там, где речной порт, тогда представлял огромную стройку, отнимавшую у меня как у первого секретаря райкома массу времени и заботы.

В мою бытность руководителем города, как я уже говорил, построили много производственных площадей, заводских цехов. А чтобы конкретно влиять на строительство жилья и объектов социальной сферы, пошли по такому пути. Закрепляли за партийными и советскими руководителями самые важные омские стройки. Мне достался торговый центр. Городской Дворец пионеров курировал первый зампред горисполкома Грицевич, музыкальный театр – предгорисполкома Литвинчев. Таким вот образом осуществлялось приоритетное внимание к крупным объектам.  И это дало положительные результаты. Кроме того, на особом контроле держалось строительство жилья, детских садов, школ.  Практически каждую неделю мы ездили смотреть, в каком состоянии находится сдаточное жилье. Вообще, очень напряженное было время и вместе с тем интересное.

- Сейчас мы живем, по сути, в другой стране. И о таком строительстве, как в ваши времена, думать уже не приходится. Вам обидно?

- Очень обидно. Я просто возмущен таким подходом к этим вещам со стороны российского правительства. Даже человек, не очень сведущий в производстве, должен возмущаться происходящим.

- Получается, сегодня мы живем за счет того наследства, которое оставило ваше поколение?

- Мы при советской власти имели бесплатное жилье, образование, здравоохранение. Короче говоря, весь соцкультбыт оплачивался государством, личные траты граждан были минимальными.  Нынче всего этого человек лишен. Заводы имели свои детские сады, дома культуры, базы отдыха, столовые. Рабочий человек был всем обеспечен.  А что он имеет сегодня? Занят только на производстве, если оно, конечно, еще где-то существует. Вот нефтезавод, к примеру, перерабатывает нефть, а продает ее другой собственник, который неизвестно где находится.

Поэтому к нынешней власти отношусь крайне отрицательно. Я не могу равнодушно смотреть на этот развал. Если так пойдет дальше, боюсь, мы потеряем и саму Россию.

- Когда вы пошли в депутаты, это была попытка что-то сделать для города?

- Да, поэтому и попытались создать промышленную комиссию, чтобы разобраться, куда мы идем. Когда я пригласил руководителей предприятий, у них глаза горели. Их хоть как-то захотели выслушать и морально поддержать. Но понятно, что на судьбу омской промышленности руководство города повлиять не могло.

А вот если говорить о селе, тут у Полежаева были возможности не доводить дело до развала.  Не везде такая разруха в сельском хозяйстве, как у нас в области. Он кивал на Москву, дескать, такие команды поступали. Да, команды сверху поступают, но на местах их можно воспринимать по-разному. Кто-то брал под козырек и проявлял рвение, а кто-то делал все возможное, чтобы сохранить производство на селе.

- Можете сравнить, когда было труднее руководить городом – тогда или сейчас? Вы следили за работой мэров Омска?

- Я неплохо знал Белова, он в свое время работал в обкоме. Жаловался мне, что бьют по рукам. Говорил мне: хотелось бы построить вот такой объект для города, а Полежаев денег не дает, он делает все наоборот. Для города, считаю, Полежаев сделал столько неприятностей, что и не перечислишь.

- Мы по бюджетной обеспеченности на одного жителя худшие в стране. Кому за это сказать спасибо?

- Ясно кому.

- Что бы вы сегодня делали на месте действующего мэра?

- Искал бы пути, как привлечь к реальному делу молодежь. Сегодня молодежь, по сути, предоставлена сама себе. Никто ею не занимается. Если мы ее упустим, перспективы у нашего общества будут самыми печальными. В любом случае всегда молодые люди должны чем-то реальным заниматься. Посмотрите, что у нас с кадрами. Безработных много, а работать некому. Почти каждое крупное предприятие раньше имело свое ремесленное училище, где ребята получали специальность и видели свое будущее. Сейчас на рабочие специальности есть спрос, но система профтехобразования разрушена.

Мэру надо и команду укреплять. Без хорошей команды единомышленников результата не будет. Вообще-то я давным-давно знаю Двораковского, это толковый и порядочный человек.

- Как поживает ваша семья?

- Слава Богу, все живы-здоровы. Жена Евгения Гавриловна – по образованию физик и математик. Старший сын Алексей после школы уехал в столицу, окончил  Московский физико-технический институт. В этом году стал пенсионером. Младший сын Андрей окончил здесь медицинский институт, живет в Омске. Он хирург, защитил кандидатскую диссертацию.

- Младший сын продолжил неначатое дело отца? Вы ведь поступали в медицинский…

- (Смеется.) Получается, что так.

- Основная ваша забота сейчас – достойно встретить юбилей Манякина?

- Да.

- Областная власть помогает?

- Активно помогают власти города, лично Двораковский. Надеюсь, что фильм о Манякине покажут по омскому телевидению.

- Вы считаете себя соратником Манякина?

- Тут считай не считай, а знал-то я его долго. С начала 60-х не так близко, конечно, но потом уже очень плотно работали.

- Сколько областей кормила Омская область при Манякине?

- Точно не скажу, но Север мы однозначно кормили, везли туда зерно, овощи, картошку. Но сейчас Тюмень сама себя обеспечивает продовольствием, а мы завозим молоко и мясо из-за рубежа.

- Ефим Алексеевич, что же нам делать и как жить дальше?

- Объединяться надо и критически воспринимать  все, что льется в уши.

- Городу вот опять урезают бюджет на следующий год…

- Для Омска ничего не меняется, к сожалению. Даже не представляю, как мы дальше жить будем. Хотя какой-то свой ранее забытый позитивный опыт надо использовать. Город, конечно, меняется. Жилье строят хоть и дорогое, но оно красивее, чем в наши времена. Раньше-то в основном типовые дома строили. Вот если бы детских садов и школ больше строили, это был бы какой-то просвет для нас…

Фото Сергея Сапоцкого