Омичка Ольга Дроздова хочет отсудить у ГБ №3 более 500 тысяч рублей. Женщина считает, что врачи виноваты в том, что ее 9-летний сын оглох на одно ухо.

В производстве Кировского районного суда находится исковое заявление омички Ольги Дроздовой к бюджетному учреждению Омской области «Городская больница №3». Омичка считает, что в результате неквалифицированных действий медиков ее 9-летний ребенок оглох на одно ухо.

В августе 2011 года в лор-отделении ГБ №3 у мальчика обнаружили фурункул наружного слухового прохода левого уха. После лечения улучшений не наступало, и 18 сентября ребенка прооперировали, поставив диагноз гнойный отит. Однако через 12 дней после первой операции последовала вторая операция с таким же диагнозом.

После лечения ребенка направили на диспансерное наблюдение к ЛОР-врачу, а сурдолог поставила ему диагноз «кондуктивная тугоухость слева I степени».

Несмотря на то, что мальчик находился на постоянном наблюдении у врача, его продолжали беспокоить боли и выделения из ушной раковины. Состояние ребенка ухудшалось. В апреле 2013 года истец Дроздова обратилась за медицинской помощью в томский филиал ФБГУ «Научно-клинический центр оториноларингологии ФМБА России». По выделенной квоте министерства здравоохранения Омской области в июне этого года в томской больнице ребенку была сделана еще одна операция на левом ухе.

– После выполненной операции мне сообщили, что у моего ребенка ранее была удалена цепь слуховых косточек, в связи с чем при проверке изменений слуха была установлена хроническая левосторонняя смешанная тугоухость 4 степени, – сообщает в исковом заявлении мама 9-летнего мальчика. – О том, что была удалена цепь слуховых косточек, я впервые услышала от врачей Томского филиала, поскольку ни в одной выписке после операций в ГБ №3 об этом указано не было. При этом врачи Томского филиала мне объяснили, что при отсутствии слуховых косточек ребенок практически является глухим на левое ухо, и у него никак не может быть установлен диагноз тугоухость первой степени.

Этот диагноз повлиял на отказ медико-социальной экспертизы в установлении мальчику инвалидности, потому что он не подпадает под те критерии, которые позволяют вынести положительное решение. Однако ребенку, потерявшему слух на 90%, необходима социальная поддержка государства, в том числе и на протезирование. После операции, сделанной ребенку в Томске, Ольга Дроздова обратилась за инвалидностью еще раз, но медико-социальная экспертиза проигнорировала диагноз томских специалистов, и опять дала отрицательный ответ.

– Если не поставить протез на левое ухо, большая нагрузка пойдет на правое, и если ничего не предпринимать, ребенок может вообще оглохнуть, – комментирует исковое заявление Ольги Дроздовой адвокат истца Анна Хомякова.– Первое требование, которое мы выдвигаем, о взыскании морального вреда за некачественно оказываемую помощь в размере 500 тыс. рублей. И второе – считать диагноз, поставленный нашим сурдологическим центром, неправильным. Мы считаем, что тугоухость – последствие операции омских врачей. Будем ходатайствовать о дополнительной экспертизе, которая все эти вопросы разрешит. Если ГБ №3 будет говорить нам о качественном лечении, то во всяком случае информацию о состоянии здоровья ребенка и о том, что удалены слуховые косточки, они были обязаны до мамы донести, для того чтобы она в дальнейшем знала, какую ей систему лечения предпринять. Почему они не сказали, мне очень трудно ответить, либо не посчитали нужным, либо случайно, либо это какая-то халатность.

Корреспонденту РИА «Омск-Информ» удалось получить комментарий заместителя главного врача по лечебной части ГБ №3 Бориса Королева.

– Первый раз об этом слышу, и ничего не могу об этом сказать, – ответил Борис Королев. – Бред сивой кобылы. Когда-то что-то было в 11-м году, ну было, дети все болеют, ну и при чем тут... Я не то что не оправдываюсь, я ничего вам сказать не могу. Я не в курсе. Ни разбирательств никаких, я удивляюсь, честно говоря. Если это в 11-м году было, почему через два года она решила подать?

Услышав, что после операций в ГБ №3 мальчик долго болел, и омичка была вынуждена обратиться в томскую больницу, где ее сыну оказали медицинскую помощь, доктор Королев успокоился.

– Ну теперь понятно мне, – сказал начмед. – Это я так думаю, что вот она лезла везде куда-то, вследствие этого ее ребенок оглох, а она теперь ищет крайнего. Это она пускай на Томск подает, кто оперировал. Кто последний оперировал, тот и отвечает, вообще по практике это так – кто приложил руку последний, то это и все... А что теперь говорить, вот ничего себе (смеется), после этого ее лечили-залечили, а виноваты первые. Я могу только сказать, что ко мне никто не обращался, я вам ничего сообщить не могу.

Узнав, что мы собираемся делать публикацию об этой истории, доктор потерял самообладание:

– А вы-то здесь при каких делах? Как вы можете писать, не зная ничего. Одни эмоции мамки? Вы вообще подумали, что там тоже люди, тоже врачи, которые явно хотели сделать лучше.

– Мы не собираемся никого обвинять, мы хотим рассказать об этом.

– Писать надо, когда есть какая-то база, а не какие-то сплетни собираются... кулуарные.

– Ну, если гражданское дело – это сплетня, тогда у нас нет вопросов.

– А что случилось, когда вы не знаете, что случилось? Где доказательство, что ей ставили такой диагноз? Ваша позиция мне понятна – вам надо только лишь бы прозвенеть, чтобы была статья, а что от этого, вас это не касается. На то вы и СМИ – как говорят, четвертая власть, что вы должны делать свою работу не на эмоциях людей и своих, а делать уже точно, когда это известно.

Несмотря на неведение врачей больницы №3, собеседование по этому делу назначено уже на 13 августа, на нем истец и ответчик должны встретиться лицом к лицу. РИА «Омск-Информ» будет следить за развитием событий.