Июльские поправки в Гражданский кодекс, уже прозванные журналистами «законом о частной жизни», обещают завалить суды исками к СМИ.

В соответствии с этими поправками граждане смогут требовать не только опровержения, но и удаления любой информации, которая не соответствует действительности. При этом не имеет значения, являются ли сведения порочащими или просто сообщается о том, что некий человек, скажем, строит красивый дом.

Теперь можно будет судиться из-за непонравившегося фото, коллажа, не на публичном мероприятии произнесенного слова и пр. Более того, если эта информация имела широкое распространение, истец может потребовать уничтожения «материальных носителей», которые содержат порочащие его данные.

Журналисты едины во мнении – во-первых, закон сильно усложнит их работу, во-вторых, сделает «неприкасаемыми» чиновников-жуликов, которых изобличать удается как раз не в момент воровства, а траты наворованного (тот же красивый дом), и, в-третьих, уже для владельцев СМИ весьма непонятны некоторые аспекты ответственности за его «нарушение». В частности, с Интернетом все как бы ясно – информация, недостоверность которой доказана, будет удаляться. А вот что делать с газетными тиражами, кои могут достигать более 100 тыс. экз., поправки пока не объясняют.

Мировая практика подобного ужесточения ответственности за «свободу слова», как правило, рано или поздно идет на уступки прессе. Резонансные скандалы заставляют правительства и суды Европы и США раз за разом признавать очевидный факт, что ни у кого из более весомых политиков и чиновников жизнь не бывает делом частным и личным. Достаточно вспомнить премьер-министра Берлускони, который, чтобы скрыть свою «личную» жизнь, грозящую ему уголовным преследованием, выдвинул законопроект, запрещающий публикацию распечаток телефонных переговоров при расследовании дел о коррупции и ответственность за это журналистов и издателей. Общественность с кляпами во ртах устроила демонстрацию, а «Википедия» пригрозила навсегда удалить итальянскую версию своего сайта из Интернета. Закон не приняли.

В США закон о частной жизни был принят еще в 1905 году в Джорджии, и затем, кроме Миннесоты, повсеместно. Но уже тогда помешанные на свободе слова американцы в законе четко оговорили, что журналистам позволяется нарушать этот закон «с целью защиты общественного интереса». А это для американцев – право знать и получать информацию об общественно важных фигурах и актуальных проблемах. И если эта информация касается:

1. предотвращения или раскрытия преступлений и серьёзных правонарушений,

2. защиты здоровья населения и общественной безопасности,

3. предотвращения введения населения в заблуждение высказываниями или действиями со стороны отдельных лиц или организаций,

можешь заглядывать соотечественнику хоть в ухо. При этом, даже если ты никакой не журналист. Хотя… помня историю с WikiLeaks, не нужно идеализировать и США.

Кстати, сопредседатель Ассоциации юристов России, глава Комитета Госдумы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству Павел Крашенинников в комментариях к поправкам уверил, что, согласно закону, не являются нарушением сбор и распространение информации о частной жизни гражданина в государственных, общественных или иных публичных интересах… То есть почти по американскому образцу. Вот только я четко прописанной формулировки этого в отечественном законе не нашел.

А вот как расценивают поправки наши местные авторитетные специалисты.

Доктор юридических наук, профессор Александр Костюков:

– Не вижу в поправках ничего ущемляющего профессиональных прав журналистов. Просто примерьте ситуацию на себя. Вам было бы приятно, если бы безнаказанно копались в вашей частной жизни?

Председатель регионального отделения Союза журналистов России Татьяна Бессонова:

– Что касается той части закона, которая запрещает распространение недостоверных сведений, то тут у профессионального журналиста нет никаких проблем. В его работе это неприемлемо в принципе. Но, с другой стороны, запрет на сбор сведений о частной жизни может поставить крест на таком жанре, как журналистское расследование. Ведь не всегда при подготовке материала можно без этого обойтись.

Как бы там ни было, с вступлением закона в силу количество исков к СМИ возрастет в разы. В частности, от дураков, которым на фото в СМИ просто не понравится макияж, наложенный в день выхода, скажем, на марш в защиту прав геев-трактористов.

Хотя есть и четко прописанная в документе вещь: в случае обнародования «некриминальных» данных достоверность информации будет доказывать не ответчик, а заявитель. При этом компенсация морального вреда ему не предусмотрена.

И это несколько бодрит.

Владимир Преображенский