Как бы народ ни ныл, но за границу шастаем все чаще. Некоторые так настропалились, что им в Милан на уик-энд – как мне в Чернолучье. Нет, не скажу, что все. Некоторые пока прицениваются: дороговато. Так вот, именно для них, необкатанных: ребята, не все так просто. Любовь к перемене мест и русский аппетит – это не всегда рифмуется. Нет, если «и под каждым ей кустом был готов и стол, и дом» – это про вас, то нет вопросов. Но если у вас чуть-чуть более сложная душевная организация…
Не буду пугать, просто несколько примеров.
* * *
Летим в Тунис из Домодедово. Извечный московский бардак: после двухчасового «маринада» перед стойкой билеты регистрируют за пять минут до вылета, и еще надо проскочить таможню. Галопом мчимся на борт, о duty free уже речи нет. Одна надежа – на тунисское гостеприимство. Самолет не наш, ихний – едим, что дают. Дают кус-кус, фирменное блюдо национальной кухни: манная крупа в томатной пасте с робкими намеками на мясо и стеснительными рисинками. Паста – не так себе паста, а с загорелым африканским акцентом. В общем, остро хочется запить. Тут выбор тоже невелик: национальный напиток – финиковая водка. Так и называется: «Буха». Никогда не пробовали соленую клубнику? А приторную водку? Берете нашу горькую, прозрачную до слезы и сыпете туда сахарочку – да щедро так, щедро. Во-во… А куда деваться? До Африки – еще пять часов.
* * *
Но это все семечки по сравнению с главной фишкой прошлого авиационного сезона – рейсом на Стамбул. Точнее – транзитом через него.
В октябре собрались в Париж (собирались лет двадцать, с нашей зарплатой это не быстро). Цены сказочные, экстаз филантропа: всего триста евро туда и обратно. Правда, еду заказываешь за свой счет. Дальше интересно только курящим: шесть часов никотинового воздержания в самолете, по-восточному медленный таможенный шмон в аэропорту Стамбула со все нарастающим, накатывающим предвкушением: вот-вот выскочу на улицу и, наконец, затянусь. Ой, лихоньки… Под белы рученьки – в транзитную зону. С попутным объяснением: территория аэропорта «Стамбул Ататюрк» – зона, свободная от курения. Мне все не верилось, может, я что-то недопонял: до этого мы были в Анталии, где преспокойно курили в кафе международного аэропорта. Понять меня может только курящий: еще два часа воздержания в этой гламурной резервации плюс четыре часа на борту до Парижа.
Двенадцать часов ломки. Вас еще тянет за рубеж?
Ну, хочется Турции быть тоже Европой! Иногда она даже забегает впереди паровоза. Кстати, первое, что мы увидели в Орли, когда прошли таможню – это место для курения.
* * *
Но вернемся в Тунис. Век с лишним они были французской колонией, и это не прошло даром. То, что называется европейской кухней, можно было есть. Но то, что мы называем горячим, почему-то приносили холодным. Где-то на пятый день в одном из кафе официант, приняв заказ, побежал. Валера, мой курортный приятель, аж схватил меня за руку:
– Глянь, ты впервые видишь бегущую тунисскую задницу!
И он был прав. Все наши предыдущие кормильцы двигались с вальяжной грацией беременных павлинов. С томностью там все было замечательно. Вот только мясо было холодным…
* * *
А вот в ГДР принимали тепло. Мясо горячее, на гарнир – вареная морковка с вареным луком. Бр-рр… Вечер дружбы в каком-то медучилище. Им нравится наша водка, нам не нравится их закуска. Приношу за наш стол с фуршетной стойки что-то, похожее на паштет. Наши мягко отодвигают в сторону: сырой фарш. А местные – ничего. Посолят, поперчат и – за милую душу!
* * *
Карловы Вары. Отель «Империал» ?– с вековыми традициями. Тут кормили пристойно, но вдруг стало за державу обидно. Завтрак, ужин – шведский стол, обед – в ресторанном варианте. Вам церемонно подают меню, и вы должны ткнуть пальцем в то, что не оскорбит ваш изысканный вкус. Меню, в том числе, на русском. Читаю: «Жареный форел».
После обеда подхожу к метрдотелю, очаровательной пани Вере:
– Пани, это в чешском языке форел – кавалер, а в русском это дама.
– Ах, пан, простите, мы непременно все поправим!
Отель «Империал» – серьезное заведение. Желание клиента – закон. Разумеется, форелу изменили пол. Проходит неделя, открываю меню, читаю:
«Жареная форля».
* * *
Летим с Леонидом Полежаевым в Киргизию, я в то время работал у него пресс-секретарем. Ошская область, здесь хорошо с табаком, а в Омске фабрика простаивает без сырья (чем только не приходилось заниматься в начале 90-х…). Дастархан по высшему разряду (приехал большой начальник из России!). Перемена блюд – каждые 15 минут. Восток – дело тонкое, не отведаешь новое блюдо – обидишь хозяев. Но уже не лезет. Ну совсем не лезет. Кошу глаз на шефа: как он выпутывается, тоже ведь не резиновый? Смотрю, он так элегантно, так деятельно манипулирует вилкой, но в рот отправляет только орешки из соседней вазочки. Так, все понятно: любимое аппаратное занятие – имитировать кипучую деятельность.
Наконец, финальное блюдо – бешбармак. Губернатору, как дорогому гостю, передают голову барана. Леонид Константинович, прекрасно знающий восточные обычаи, берет в руки нож, вырезает глаз, и дарит самому всевидящему, отрезает ухо – самому чуткому, отрезает губы… Далее – по списку. Под конец что-то перепало и мне.
Съесть этот ливер я не могу. Желудок не просто не согласен, он в ультимативной форме собирается расстаться со всем предыдущим. Не съесть тоже не могу – дипломатический инцидент. Более того, публичный отказ от милости губернатора на глазах у иностранных граждан – это, как минимум, расстрел. Причем два раза.
Почему-то вспоминается милый китайский обычай подавать к столу живых новорожденных мышат. По их поверью мышонок должен пропищать три раза: когда родится, когда его насадят на деревянную палочку и когда его надкусят. Блюдо так и называется: «Три писка».
В жестком спарринге между физиологией и чувством долга победило последнее. Глотаю. И тут же, бочком-бочком, по стеночке – на свежий воздух, в объятия ближайшего кустика. Наивный! За кустиком торчали два местных кэгэбэшника. Охрана, как и дастархан, – по высшему разряду. Что я им там нес, спасая честь российского флага и одновременно борясь со спазмами, – я не помню.
* * *
Вы по-прежнему готовы на две недели расстаться с борщом с пампушками и котлетами по-киевски? С холодцом с горчичкой или с хреновиной? С малосольной селедочкой на ржаном хлебушке под луковым колечком? С соленым груздочком, белеющим под сметанкой?
Ну-ну. Ничего подобного там – нет.
* * *
Варна. Ну, тут-то все славянское, все почти родное. Только переперченное. Нежнейший суп из молодого барашка. Так и хочется шмякнуть сверху сметанки. Прошу официантку принести. Получаю какой-то жутко кислючий йогурт.
Ну, нет в Европе сметанки.
* * *
Та же беда в Париже. Площадь Опера – мое любимое место. Напротив культового «Кафе де ля Пэ», где бывали Эмиль Золя и Ги де Мопассан, тоже приличное заведение высокой кухни. По четвергам и пятницам здесь подают жаркое по-бургундски, стоит очередь. Вкусно: прованские травы, изысканный соус. Но как же хочется сметанки…
А вот знаменитый луковый суп – это уже рядом с Триумфальной аркой. Мутный бульон на хлебе, лук, растерзанный без ножа, корочка из сыра. Честно говоря, не доели.
Еще в Омске, собирая чемоданы, с удивлением увидел, что Светлана укладывает «Доширак». Сразу вспомнились советские артисты, которые экономили мизерные командировочные: варили в чайнике суп из пакетиков, жарили бифштексы между двух утюгов. Но как же она оказалась права!
И дело даже не в деньгах, нам хватило. Просто достает этот непривычный привкус: кислая колбаса, кислые салаты, кислое вино. И лишь «Доширак», ставший уже почти родным, как-то успокаивал эту агрессивную кислотность.
* * *
Анталия, отель Sea Life. All inclusive, пять звезд. Правда, знакомые иранцы, приехавшие сюда расслабиться перед Рамаданом, уверяют, что не пять – а так, три с небольшим. Тем не менее, роскошный шведский стол, шестиразовое питание. Шестая трапеза самая экзотическая: ночной суп. Если вы загуляли и припоздали к ужину, вам все равно нальют горяченького. Правда, никого, кроме русских, я на этом мероприятии не видел. Остальные нации как-то бережнее относятся к своим талиям.
Все замечательно, но мой советско-российский организм вдруг проявил недюжинный патриотизм: «не нужен нам берег турецкий». Мягко, без эксцессов, но решительно он прощался с щедротами местного стола раз пять в день. Ну, как-то не глянулись ему все эти соусы и специи.
* * *
Домой из Турции вернулись ночью. Холодильник, естественно, пустой. Но нашлись картошка, лук и растительное масло.
Господи, какой же вкусной была эта жареная картошечка…
Андрей Федоров