«Хороший фильм — это помимо всего еще и машина, производящая и излучающая в зал энергию», — утверждает Александр Митта в увлекательном учебнике «Кино между адом и раем». Сам автор пособия для начинающих кинематографистов своими историями энергетически воздействует на зрителей уже несколько десятилетий. Скоро у него юбилей — 80 лет, но Александр Наумович говорит, что постарается дату не заметить, да и дел много. Сейчас режиссер фильмов «Гори, гори, моя звезда», «Экипаж», «Граница», «Сказка странствий» заканчивает новую картину «Шагал и Малевич».

«Шагал — фантазер, Малевич — реформатор»

— Александр Наумович, как появилась эта история?

— Мне захотелось сделать фильм о двух великих художниках, двух контрастных людях. В их столкновении возникает драма. Шагал — фантазер, всеми любимый и обожаемый, а Малевич — реформатор, придумавший абстрактное искусство. Шагал меня давно занимает, первую картину о нем я сделал больше сорока лет назад: «Гори, гори, моя звезда».

— Разве она про Шагала?

— Тогда даже его фамилию нельзя было называть. Картина, где он нарисовал Ленина, стоящего на одной руке вверх ногами, превратила его в антисоветского художника. А мне очень хотелось снять о нем фильм, и я сочинил историю про Искремаса. Это фантазия — что было бы с Шагалом, если бы он не уехал в Париж. Скорее всего у него была бы короткая слава и скорая смерть. Годы спустя, когда уже можно было делать фильмы о нем, стало понятно, что это очень трудно. Фридрих Горенштейн написал сценарий о Шагале, несколько режиссеров пытались его снять, но никто не смог подступиться. Шагал сам говорил о себе «я убегаю от всех конфликтов», а это сложно для драматургии.

— Как же вы решились?

— Не знаю почему, но все проходили мимо одного эпизода его долгой жизни. В послереволюционные годы в Витебске вместе с Марком Шагалом находился Казимир Малевич. Шагал создал в своем родном городе школу искусства, позвал Малевича, вытащил его из голодающей Москвы, помог ему справиться с болезнью и нищетой, предложил преподавать. А тот как революционный художник понял, что эта школа и ему самому хороша, здесь он может реализовать свои реформаторские идеи, отодвинул Шагала и занял его место.

— Проще говоря, поступил как настоящая сволочь?

— Нет, ни в коем случае. Все увидите в фильме. Это история о том, как люди любят друг друга, помогают друг другу, спасают и… уничтожают. Потому что у художника есть обязанность перед его искусством, он должен заполнить им мир, это его задача. Там не было предательства дружбы, только великая идея, которая требовала воплощения. Малевич первым понял, что абстрактное искусство — тот язык, которым Земля может разговаривать с Космосом. Все, что мешало ему двигаться к реализации своих идей, он отметал. Он был одержимый человек, революционер. Вся история этих взаимоотношений для меня — повод показать два очень ярких характера. Вокруг них есть восхищенные ученики, почитатели, которые по юности, незрелости бывают гораздо более беспощадны, чем мастера.

— О витебском эпизоде жизни Шагала и Малевича известно совсем немного. Как вы его воссоздали?

— Если занимаешься Шагалом и воображение не работает, то это бесстыдство. У него каждая картина — триумф воображения. Люди на его полотнах, как птицы, летят из Витебска в Париж, преодолевая земное тяготение.

Но фильм держат опорные точки реальности. Действительно Малевич был комиссаром, которому подчинялось искусство, руководил школой, из которой вытолкали Шагала. Малевич был трибун, он возбуждал воображение людей, покорял их своими идеями. Потом Казимира забрали в ЧК, откуда его с трудом вытащили. Для текста роли Малевича я использовал его манифесты, фантастические по энергии, яркие, мощные. Абстракционизм, придуманный этим большим художником, сегодня имеет сотни разных ответвлений, это способ, которым общаются десятки тысяч талантливых людей по всему миру. В Европе и Америке Малевич имеет статус почти что бога. Жалко, что не у нас. Я думаю, нужно немножко прояснить ситуацию, что-то рассказать о нем и попытаться вызвать интерес у широкого круга зрителей.

— Как вы выбирали исполнителей?

— Когда я снимаю, то влюбляюсь в актеров, они все прекрасные для меня, и мне очень жаль, что с кем-то поработать не случилось. Тут такое дело. Когда собирается ансамбль, работает логика семьи, нужно, чтобы все притерлись друг к другу, были чем-то единым. Очень хорошая была проба у Антона Шагина, он классный актер. Но все-таки Леня Бичевин — лучший для роли Марка Шагала. Он деликатный, тонкий, мастер нюансов. Малевича сыграл Анатолий Белый, тоже великолепно. Еще у нас есть драматическая роль комиссара, влюбленного в жену Шагала Бэллу. Его сыграл молодой артист Семен Шкаликов. В небольшой роли еврейского ребе появится Дмитрий Астрахан, одаренный актерским талантом не меньше, чем режиссерским.

— Где проходили съемки?

— В Петербурге снимали все, что происходит в помещениях, там сохранились бытовые предметы, обстановка. Натуру — в Витебске. Витебск пошел нам навстречу. Две центральные улицы, где кафе, рестораны, были перекрыты несколько дней, но никто с нас денег не требовал, радовались, что снимается кино. Жители активно участвовали, талантливые, молодежные коллективы изображали агитбригады. Во время Отечественной войны город был сильно разрушен, он восстановлен с большой любовью. Благодаря этому улицы там имеют свой исторический вид. Нам пришлось только построить дореволюционный деревянный еврейский квартал. После съемок нас попросили его оставить — будет еще одна достопримечательность Витебска. Мне хочется подарить этому городу второе славное имя. Они все знают, что именно здесь жил великий Марк Шагал, но совсем не вспоминают о Малевиче. А ведь он тоже часть истории Витебска.

«У меня свой Высоцкий»

— До фильма о двух гениях изобразительного искусства вы начинали другой фильм. Вы были первым постановщиком биографической картины о Владимире Высоцком. Но в результате снял ее другой режиссер. Почему так получилось?

— Я поработал почти год на этом проекте, потом ушел. Это продюсерская история, там все подчинено продюсерской воле. Дважды я собирал ансамбль актеров, показывал, потом понял, что это будет длиться бесконечно, и соскочил. У меня свой Высоцкий.

— Спасибо, что вы взяли его на главную роль в вашем фильме «Сказ про то, как царь Петр арапа женил». Говорят, киноначальники часто не хотели его утверждать не только по идеологическим причинам, но и потому, что боялись его срывов, загулов. Это так?

— Володя никогда ничего не срывал. Он был очень дисциплинированный, даже несколько подчеркнуто, демонстративно. На него можно было положиться. Легенды преувеличивают его запои, хотя они случались, конечно. Жалко безумно, что жизнь его прервалась так рано.

— Как вы познакомились, помните?

— Такое ощущение, что мы были знакомы всегда. Я учился во ВГИКе, он в училище МХАТа, был очень общительный, у нас была одна компания, где еще были артисты «Современника». Довольно узкий круг, все друг друга знали. Тесно стали общаться, когда он женился на Марине Влади, с ней дружила моя жена Лиля, занималась Мариниными детьми, когда она приезжала в Москву.

— Фильм про арапа Петра Великого получился таким, как вы его задумывали?

— Там много материала не вошло. Заставили выкинуть большой кусок унижений, мытарств, когда наш герой ищет защиту и помощь. А главное, Володя написал три песни для нашей картины, но их запретили. Из всех фильмов его песни старались убрать. Например, «Кони привередливые» были написаны для одного фильма, но так и не прозвучали с экрана. Мне директор «Мосфильма» Сизов сказал: «Тебе позволили снимать Высоцкого, вот и успокойся, не надо песен».

— То, что сыграл Сергей Безруков, похоже хоть как-то на Высоцкого, на ваш взгляд?

— Портретное сходство сильное. Но это трактовка, а не сам Володя. Он был очень ироничный, с подвижной мимикой, быстрыми реакциями, главная его интонация — шутливая, доброжелательная ирония.

— Так повелось последнее время, что день рождения Высоцкого отмечается пышно, с непременным участием попсовых артистов. Как вам это?

— Может, сейчас это единственный способ, чтобы он звучал на телевидении?.. Не знаю. Исполнителей адекватных его творчеству так и не появилось. Он сам очень не любил, когда кто-то пел его песни, реагировал резко. Это естественно: у него слова, музыка, исполнение связаны неразрывно.

«Всю жизнь не курю, не пью — думаю, это мне помогает»

— В этом году и у вас серьезная дата…

— Стараюсь этого не замечать. Придерживаюсь точки зрения Марка Твена «возраст — это то, что у тебя в голове». Когда я работаю, возраста не чувствую. Всю жизнь не курю, не пью — думаю, это мне помогает. На сухом законе я не живу, конечно, но я не любитель допингов.

— Как вы оцениваете сегодняшний отечественный кинематограф?

— Очень хорошо. Снимается много сериалов, это прекрасное поле деятельности, чтобы проявить себя режиссерам и актерам. Другое дело, что фильмов наших в прокате почти нет. Вот, скажем, Саша Карпиловский снял хорошую картину «Честное пионерское», а посмотреть ее негде. Наташа Углицких, талантливый режиссер, сделала чудесный короткий фильм «Пятнашки» — его показали на полсотне фестивалей, в Америке дали приз, а у нас об этом никто ничего не знает.

— Зато в прокате сплошные ремейки. То «Ирония судьбы», то «Джентльмены удачи», теперь аж две «Кавказские пленницы» на подходе. Еще немного, и ваш «Экипаж» переснимут.

— Уже собираются, я дал добро. А почему нет? Коля Лебедев будет делать новый «Экипаж», уверен, у него получится. Смысл ремейков в контакте со зрителем. Новое придумать трудно, еще сложнее продвинуть, привлечь внимание. Таланты есть. Вот Василий Сигарев, скажем. Серьезный, отчаянный. Кино у него горькое и очень честное.

— Потому и прокатчики сопротивляются, считают, что реальную жизнь зритель и так хлебает полной ложкой, а те немногие, у кого все о‘кей, не верят, что действительность может быть настолько мрачной.

— У меня будет веселая картина. Хотя там есть смерть и убийство. Но мои герои художники, с ними мне интересно и зрителям, надеюсь, скучно не будет.

материал: Ольга Галицкая