Омск-Информ
ЛентаЖурнал
Поиск

Омский академический театр драмы вернулся с фестиваля «Островский в Доме Островского». Имя Александра Николаевича Островского неотделимо от Малого театра, он создавал пьесы специально для этой прославленной сцены, принимал участие в их постановках. У театрального подъезда Малого театра стоит памятник великому драматургу.  С 1993 года раз в два года в Малом театре проходит фестиваль, на котором московским зрителям представляются лучшие спектакли, поставленные по пьесам Островского. А он написал 48 пьес! На сцене Государственного академического Малого театра омичи сыграли, в рамках фестиваля, спектакль «На всякого мудреца довольно простоты». О том, как спектакль прошел в Москве, мы попросили рассказать народного артиста России Валерия Алексеева.

Пьеса как оркестр

– Мы играли «Мудреца» 22 января вечером, а днем режиссер Александр Кузин провел полноценную репетицию. Получилось, что мы сыграли спектакль дважды. Я считаю «На всякого мудреца довольно простоты» одной из самых интересных пьес в мировом репертуаре. Не скрою, в молодости сам мечтал сыграть Глумова, и мне настойчиво говорили: это твоя роль. Не случилось, но эта пьеса, как и другие у Островского, похожа на оркестр, где есть своя партия и у скрипки, и у трубы, и у барабана. Каждая роль – сольная и дает актеру простор для фантазии. Сцена Малого театра похожа на нашу, но чуть менее широка и находится ближе к зрителю – мы корректировали мизансцены. Акустика в Малом шикарная. Удивительное ощущение, когда представляешь, какие актеры играли до тебя на этой сцене, когда стоишь перед портретами великих в фойе, входишь в комнату Ермоловой. Эта комната с портретом актрисы, старинной мебелью, огромным зеркалом предназначена для отдыха актеров. А на дверях гримерок прикреплены имена тех, кто вошел в историю русского театра, чьи творческие биографии мы изучали и сдавали по ним экзамены в театральных училищах. Когда-то мой старый учитель Алексей Павлович Алексеев, в молодости артист императорских театров, говорил: «Стой, слушай внимательно больших актеров, настраивай слух». Вот и хотелось настроить слух на волну корифеев Малого театра. Не скажу, что реклама нашего спектакля была броской, но свободных мест в зале не было. Даже на галерке, где собрались студенты Щепкинского училища. Туда поступили двое омичей – они, возможно, и привели с собой других. А еще пришли, конечно, почитатели Малого театра. Наш спектакль близок к классическому стилю этой старейшей сцены, хотя время, конечно, внесло поправки – темпоритм, например, другой. Режиссер, на мой взгляд, сумел соединить традицию и чувство времени, современный способ выражения мыслей и эмоций. Поэтому почитатели Малого театра – а именно они составляют ядро зрительской аудитории фестиваля Островского – приняли нас очень хорошо. Мы чувствовали реакцию на каждую фразу, аплодисменты звучали после каждой сцены. А после спектакля – овация, и не просто отдельные возгласы, публика скандировала: «Бра-во!», «Мо-лод-цы!». Фестиваль не конкурсный, на нем не присуждаются места. Диплом и вот этот замечательный прием зрителей и есть свидетельство успеха.

Привлекает искренность

– В 1986 году наш театр был на гастролях в Москве и целый месяц работал на сцене Малого театра. Это незабываемо. Театр был каждый вечер полон, а спектакль «Вверх по лестнице, ведущей вниз» в постановке Геннадия Тростянецкого пользовался таким успехом, что в самом конце гастролей, в субботу, мы сыграли дополнительный спектакль. Помню, на афишной тумбе висело объявление размером в тетрадный листок: «По многочисленным просьбам зрителей в 12 часов дня…» И это объявление увидели, и вновь зрители, которым не хватило места, сидели на полу. На тех гастролях на омский театр вообще было трудно попасть. Я, например, чтобы пригласить друзей, ездил в билетную кассу на юго-запад Москвы. А пятерых актеров Театра на Таганке провел в зрительный зал через подвалы Малого театра. Почему избалованные театрами москвичи так стремятся увидеть спектакли из провинции? Я, как убежденный сторонник и поклонник провинции, считаю, что здесь у людей меньше цинизма, больше веры, искренности, азарта и чистоты. И это не может не отражаться в спектаклях. Кстати, в том же Малом театре Виталий и Юрий Соломины – из Сибири, прекрасный актер Василий Бочкарев – иркутянин. Я с радостью пожал ему руку. Очень жаль, что ныне полноценные гастроли театров – редкость. А когда случаются, как у нас в 2008 году в БДТ, – интерес огромный. Как говорил мой коллега: «Город взят!». Так было в Петербурге. А на театральных фестивалях хотелось бы не только хорошо сыграть свой спектакль, но и увидеть работы коллег. Увы, финансовые трудности не позволяют: сыграли – и уехали.

Островский навсегда

– Малый театр иногда называют музеем, и подтекст негативный. Но никто не будет отрицать, что этот театр сохраняет традицию замечательной русской речи. Я в последнее время разлюбил переводные пьесы, с наслаждением играю в спектакле «Бег» по Булгакову – там фразы построены и звучат, как мелодии, и вся пьеса – как опера. И у Островского тоже, только нужно правильно найти тональность. Иначе может сложиться представление, что пьесы драматурга длинные, скучные. А ведь в них кипят шекспировские страсти, каждый человек чего-то добивается и бьется до крови. В нашем театре было много прекрасных спектаклей по пьесам Островского. Например, «Правда – хорошо, а счастье – лучше». Зрители начинали аплодировать, едва открывался занавес, – сценографии Светланы Ставцевой. А как играл в этом спектакле Александр Щеголев – не забывается. «Волки и овцы» – много лет этот спектакль шел с большим успехом. Островский – это великое поле творчества для русского психологического театра, от которого нельзя отказываться. Мы работали с американскими, немецкими, французским, итальянским режиссерами. Они говорили, что русским актерам легко освоить, например, театр абсурда, а западным систему Станиславского – Библию русского театра – трудно. Я считаю, пьесы Островского всегда должны быть в репертуаре – в Омском театре драмы так и есть. Кстати «На всякого мудреца» – одна из самых востребованных у режиссеров пьес, она шествует по сценам с 1868 года. Главного героя – Глумова – играли Пров Садовский, Василий Качалов, Михаил Царев, Юрий Яковлев. Пьесу, бывало, выворачивали наизнанку. Эйзенштейн на ее основе создавал цирковое ревю сатирической и антирелигиозной направленности, опробуя свое киноизобретение «монтаж аттракционов». А в наши дни бурю в зале вызвали прямолинейные пародии. Например, прозрачная параллель Турусиной и ее племянницы с матерью и дочерью Собчак. Режиссеры разного времени находили в современных им реалиях известных всем прототипов героев пьесы. Однако нужна ли зрителю столь прямая, очевидная подсказка? Объем омского спектакля дает простор для узнавания не конкретных знакомых персонажей, но типов. Тем и интересен.

Омский академический театр драмы вернулся с фестиваля «Островский в Доме Островского». Имя Александра Николаевича Островского неотделимо от Малого театра, он создавал пьесы специально для этой прославленной сцены, принимал участие в их постановках. У театрального подъезда Малого театра стоит памятник великому драматургу.  С 1993 года раз в два года в Малом театре проходит фестиваль, на котором московским зрителям представляются лучшие спектакли, поставленные по пьесам Островского. А он написал 48 пьес! На сцене Государственного академического Малого театра омичи сыграли, в рамках фестиваля, спектакль «На всякого мудреца довольно простоты». О том, как спектакль прошел в Москве, мы попросили рассказать народного артиста России Валерия Алексеева.

Пьеса как оркестр

– Мы играли «Мудреца» 22 января вечером, а днем режиссер Александр Кузин провел полноценную репетицию. Получилось, что мы сыграли спектакль дважды. Я считаю «На всякого мудреца довольно простоты» одной из самых интересных пьес в мировом репертуаре. Не скрою, в молодости сам мечтал сыграть Глумова, и мне настойчиво говорили: это твоя роль. Не случилось, но эта пьеса, как и другие у Островского, похожа на оркестр, где есть своя партия и у скрипки, и у трубы, и у барабана. Каждая роль – сольная и дает актеру простор для фантазии. Сцена Малого театра похожа на нашу, но чуть менее широка и находится ближе к зрителю – мы корректировали мизансцены. Акустика в Малом шикарная. Удивительное ощущение, когда представляешь, какие актеры играли до тебя на этой сцене, когда стоишь перед портретами великих в фойе, входишь в комнату Ермоловой. Эта комната с портретом актрисы, старинной мебелью, огромным зеркалом предназначена для отдыха актеров. А на дверях гримерок прикреплены имена тех, кто вошел в историю русского театра, чьи творческие биографии мы изучали и сдавали по ним экзамены в театральных училищах. Когда-то мой старый учитель Алексей Павлович Алексеев, в молодости артист императорских театров, говорил: «Стой, слушай внимательно больших актеров, настраивай слух». Вот и хотелось настроить слух на волну корифеев Малого театра. Не скажу, что реклама нашего спектакля была броской, но свободных мест в зале не было. Даже на галерке, где собрались студенты Щепкинского училища. Туда поступили двое омичей – они, возможно, и привели с собой других. А еще пришли, конечно, почитатели Малого театра. Наш спектакль близок к классическому стилю этой старейшей сцены, хотя время, конечно, внесло поправки – темпоритм, например, другой. Режиссер, на мой взгляд, сумел соединить традицию и чувство времени, современный способ выражения мыслей и эмоций. Поэтому почитатели Малого театра – а именно они составляют ядро зрительской аудитории фестиваля Островского – приняли нас очень хорошо. Мы чувствовали реакцию на каждую фразу, аплодисменты звучали после каждой сцены. А после спектакля – овация, и не просто отдельные возгласы, публика скандировала: «Бра-во!», «Мо-лод-цы!». Фестиваль не конкурсный, на нем не присуждаются места. Диплом и вот этот замечательный прием зрителей и есть свидетельство успеха.

Привлекает искренность

– В 1986 году наш театр был на гастролях в Москве и целый месяц работал на сцене Малого театра. Это незабываемо. Театр был каждый вечер полон, а спектакль «Вверх по лестнице, ведущей вниз» в постановке Геннадия Тростянецкого пользовался таким успехом, что в самом конце гастролей, в субботу, мы сыграли дополнительный спектакль. Помню, на афишной тумбе висело объявление размером в тетрадный листок: «По многочисленным просьбам зрителей в 12 часов дня…» И это объявление увидели, и вновь зрители, которым не хватило места, сидели на полу. На тех гастролях на омский театр вообще было трудно попасть. Я, например, чтобы пригласить друзей, ездил в билетную кассу на юго-запад Москвы. А пятерых актеров Театра на Таганке провел в зрительный зал через подвалы Малого театра. Почему избалованные театрами москвичи так стремятся увидеть спектакли из провинции? Я, как убежденный сторонник и поклонник провинции, считаю, что здесь у людей меньше цинизма, больше веры, искренности, азарта и чистоты. И это не может не отражаться в спектаклях. Кстати, в том же Малом театре Виталий и Юрий Соломины – из Сибири, прекрасный актер Василий Бочкарев – иркутянин. Я с радостью пожал ему руку. Очень жаль, что ныне полноценные гастроли театров – редкость. А когда случаются, как у нас в 2008 году в БДТ, – интерес огромный. Как говорил мой коллега: «Город взят!». Так было в Петербурге. А на театральных фестивалях хотелось бы не только хорошо сыграть свой спектакль, но и увидеть работы коллег. Увы, финансовые трудности не позволяют: сыграли – и уехали.

Островский навсегда

– Малый театр иногда называют музеем, и подтекст негативный. Но никто не будет отрицать, что этот театр сохраняет традицию замечательной русской речи. Я в последнее время разлюбил переводные пьесы, с наслаждением играю в спектакле «Бег» по Булгакову – там фразы построены и звучат, как мелодии, и вся пьеса – как опера. И у Островского тоже, только нужно правильно найти тональность. Иначе может сложиться представление, что пьесы драматурга длинные, скучные. А ведь в них кипят шекспировские страсти, каждый человек чего-то добивается и бьется до крови. В нашем театре было много прекрасных спектаклей по пьесам Островского. Например, «Правда – хорошо, а счастье – лучше». Зрители начинали аплодировать, едва открывался занавес, – сценографии Светланы Ставцевой. А как играл в этом спектакле Александр Щеголев – не забывается. «Волки и овцы» – много лет этот спектакль шел с большим успехом. Островский – это великое поле творчества для русского психологического театра, от которого нельзя отказываться. Мы работали с американскими, немецкими, французским, итальянским режиссерами. Они говорили, что русским актерам легко освоить, например, театр абсурда, а западным систему Станиславского – Библию русского театра – трудно. Я считаю, пьесы Островского всегда должны быть в репертуаре – в Омском театре драмы так и есть. Кстати «На всякого мудреца» – одна из самых востребованных у режиссеров пьес, она шествует по сценам с 1868 года. Главного героя – Глумова – играли Пров Садовский, Василий Качалов, Михаил Царев, Юрий Яковлев. Пьесу, бывало, выворачивали наизнанку. Эйзенштейн на ее основе создавал цирковое ревю сатирической и антирелигиозной направленности, опробуя свое киноизобретение «монтаж аттракционов». А в наши дни бурю в зале вызвали прямолинейные пародии. Например, прозрачная параллель Турусиной и ее племянницы с матерью и дочерью Собчак. Режиссеры разного времени находили в современных им реалиях известных всем прототипов героев пьесы. Однако нужна ли зрителю столь прямая, очевидная подсказка? Объем омского спектакля дает простор для узнавания не конкретных знакомых персонажей, но типов. Тем и интересен.