Поиск

- Дождь, - сказала я у окна. - Снова дождь. Не предвещает ли он конец света? - Угу, - пробормотала Тамара Аркадьевна, уткнувшись в очередной расклад, - зиму он предвещает. Когда это было, чтоб в Сибири, на Покрова, лил дождь?! Снег всегда лежал выше крыши - это да, а тут слякоть. Тьфу! Она сердито смешала карты, сложила в аккуратную стопочку. Притом моментально, раз - и колода. Всегда восхищалась ее ловкостью. Я бы полчаса соскребала карты со стола. - А как насчет конца света? - нудила я. - Уймись, настырная! Молчат карты про твои катаклизмы. Наверно, тоже жить хотят. - Ура, - тихо сказала я. - тогда успею выйти за турецкого султана. В связи с трудностями обретения супруга среди сибирских европейцев я обратила взоры на Восток и возмечтала стать хотя бы активисткой гарема. Тамара Аркадьевна не возражала, лишь безобидно надо мной посмеивалась, чем оскорбляла до глубины души. И сейчас она заливалась от всего сердца, а я хитрюга, угодливо похихикивала в надежде выцыганить какую-нибудь историю. И что вы думаете? Тихое ура! Вот она... Но сначала святое - чай! А иначе никак. Сидела, не торопилась, прихлебывала и даже не обжигалась... - Анюта, ты помнишь, я тебе рассказывала, когда-то, в связи со своей фабричностью, жила на окраине. Нормальная окраина - жуть во мраке. Я уж и фабрику покинула, и авторитет ворожеи заработала, а все никак оттуда выбраться не могла. Это правда жизни - болото засасывает. Но в чем категорически убедилась: карты национальности не знают. Ни национальности, ни конфессии, ни социального положения, у них один бог - правда, перед ними все равны. Я внутренне ахнула, никогда от гадалки, пусть даже великой, подобных речей послышала. - Уже перед отъездом я познакомилась с одной юной казашкой. Худенькая, изящная, про себя назвала ее Японкой. Но оторва еще та: курила, выпивала, такого дрозда давала - я извиняюсь... Как-то для интереса раскинула на нее и глаза на лоб полезли. Не поверила! Знаешь, Анечка, что показали? Я, как лошадь, замотала головой. - Святая! Истинно говорю тебе, Аня, святая! У меня - мороз по коже! Почему-то представилась Мария Магдалина, но с раскосыми, карими как ночь очами. - Тут уж любопытство меня разопёрло! - «Разопёрло» - словечко Тамары Аркадьевны. - Позвала ее к себе. Сидит, как мышка, только ножки - под себя. Натуральная китайская пионерка с плаката «Мао Дзе Дун - жив и здоров». - Вы ж назвали ее Японкой. - А я японских пионеров никогда не видела. Не отвлекай! Короче, сидит, послушно тонкими пальчиками карты снимает, головку тянет, жадно за всем следит. Видать, самой край как интересно. И выпадают ей, маленькой, бубенцы да колокольчики. Тут я возмутилась. Какие-такие бубенцы?! У меня, например, никогда! - Цыц! - говорит. - Карты, они только с виду одинаковые, а для каждого звучат по-особому. Ей червонные семерки, восьмерки и та же девятка - лирическое свидание, за-зве-не-ли. Тонко, мелодично, с наслаждением. - Тамара Аркадьевна ударила серебряной ложечкой по тончайшему фарфору и поморщилась. - Нет, не то! -Попыталась напеть. - Ля, ля, ля... Прости, Господи, да какой из меня колокольчик. Я расползлась по стулу совсем обалдевшая: ни фига себе концерт!

- Ладно издеваться над бедной женщиной, - фыркнула ворожея. - Потрясло другое. Обычно, когда раскидываешь на юных дев, выпадают валеты. Вертлявые, серьезные, светлые или брюнеты - всякие. Ведь для барышни принц всегда молод, свеж и пахнет росою. А моей Японочке - всё короли. Точнее король! Хотя, как понимаю, на Востоке королей нет? Все султаны, оманы, паши да раджи... Вот задача! Как мне определить все время выпадающего трефового короля, обложенного весело!! червонной да бубновой свитой? Главное одно - любит! Но главное и другое - женат. А Японочка беззаботно смеется, дескать, видали мы женатых - ничего страшного. Конечно, ничего, соглашаюсь. Но это пока сама не полюбишь, а там любая ближайшая стенка - твоя. Лезь на нее сколько хочешь. Я огляделась. Стены у Тамары Аркадьевны не очень для подобного дела годятся: картины, сувениры, книги. Интересно, где она лазит? Или уже свое отлазила? Непохоже. Столько азарта в глазах, ей еще любить и любить. Не то что мне, так рано увядшей ласточке... - Смотри, Анюта, не ошпарься, я тебе свеженького подлила. Умеет Тамара Аркадьевна вовремя вернуть на землю, даже со стенки. - Надеюсь, у этой истории есть продолжение? - Естественно! Буду я тебя полуфабрикатами кормить? Пей чай. Еще один глоток душистого кипятка, и я готова снова слушать. - Долго я ее не видела. Вскоре я уехала - где та окраина и где мой центр. Но лет через десять: «Ой, Тамара Аркадьевна!» - «Ох, милая!», чмоки-чмоки - короче, встретились. Раскидываю колоду, с ума сойти, словно не было того десятка, нет, гораздо больше, двенадцати годов. Все тот же король! Женатый, но не на ней! Да, рассказывает, вы оказались правы, Тамара Аркадьевна, все в точку. Нашла я его, точнее он меня. Как-то по делу очутилась в одной конторе, а он там типа босса. Голос сладчайший, все от него балдеют. Только не я. Не в моем вкусе, да к тому же женат, дети... И вдруг стал за мной ухаживать. Ладно, думаю, воспользуюсь лохом. Ага, воспользовалась. Японка говорит, а я колоду тасую, кидаю, вновь червонный звон и бубновая трель. У других от подобного - счастья полные штаны, у нее - комок в горле. Влюбилась она в его любовь, все это время с ним. А он и с ней, и с женой, и со своими детьми. Как я и предрекала, а у нее все стенки. Недавно операцию перенесла. В нашем городе таких не делают, он отправил ее за Урал, в специальный хирургический центр, и все обошлось благополучно. Теперь страдает: возвращаться к нему, не возвращаться? Говорит, мне вас Бог послал, ответьте на этот вопрос. Тамара Аркадьевна задумалась, по привычке закурила. Я подумала, не мешало бы ей бросить. Вон какая антитабачная кампания начинается, как бы главный редактор не запретил ее истории печатать. - Ну, и что вы своей Японке посоветовали? - Я? Сама подумай, раскладываю на нее колоду, а карты, будто клавесин, мелкими брызгами рассыпаются.

Анна Барышева Вечерний Омск

- Дождь, - сказала я у окна. - Снова дождь. Не предвещает ли он конец света? - Угу, - пробормотала Тамара Аркадьевна, уткнувшись в очередной расклад, - зиму он предвещает. Когда это было, чтоб в Сибири, на Покрова, лил дождь?! Снег всегда лежал выше крыши - это да, а тут слякоть. Тьфу! Она сердито смешала карты, сложила в аккуратную стопочку. Притом моментально, раз - и колода. Всегда восхищалась ее ловкостью. Я бы полчаса соскребала карты со стола. - А как насчет конца света? - нудила я. - Уймись, настырная! Молчат карты про твои катаклизмы. Наверно, тоже жить хотят. - Ура, - тихо сказала я. - тогда успею выйти за турецкого султана. В связи с трудностями обретения супруга среди сибирских европейцев я обратила взоры на Восток и возмечтала стать хотя бы активисткой гарема. Тамара Аркадьевна не возражала, лишь безобидно надо мной посмеивалась, чем оскорбляла до глубины души. И сейчас она заливалась от всего сердца, а я хитрюга, угодливо похихикивала в надежде выцыганить какую-нибудь историю. И что вы думаете? Тихое ура! Вот она... Но сначала святое - чай! А иначе никак. Сидела, не торопилась, прихлебывала и даже не обжигалась... - Анюта, ты помнишь, я тебе рассказывала, когда-то, в связи со своей фабричностью, жила на окраине. Нормальная окраина - жуть во мраке. Я уж и фабрику покинула, и авторитет ворожеи заработала, а все никак оттуда выбраться не могла. Это правда жизни - болото засасывает. Но в чем категорически убедилась: карты национальности не знают. Ни национальности, ни конфессии, ни социального положения, у них один бог - правда, перед ними все равны. Я внутренне ахнула, никогда от гадалки, пусть даже великой, подобных речей послышала. - Уже перед отъездом я познакомилась с одной юной казашкой. Худенькая, изящная, про себя назвала ее Японкой. Но оторва еще та: курила, выпивала, такого дрозда давала - я извиняюсь... Как-то для интереса раскинула на нее и глаза на лоб полезли. Не поверила! Знаешь, Анечка, что показали? Я, как лошадь, замотала головой. - Святая! Истинно говорю тебе, Аня, святая! У меня - мороз по коже! Почему-то представилась Мария Магдалина, но с раскосыми, карими как ночь очами. - Тут уж любопытство меня разопёрло! - «Разопёрло» - словечко Тамары Аркадьевны. - Позвала ее к себе. Сидит, как мышка, только ножки - под себя. Натуральная китайская пионерка с плаката «Мао Дзе Дун - жив и здоров». - Вы ж назвали ее Японкой. - А я японских пионеров никогда не видела. Не отвлекай! Короче, сидит, послушно тонкими пальчиками карты снимает, головку тянет, жадно за всем следит. Видать, самой край как интересно. И выпадают ей, маленькой, бубенцы да колокольчики. Тут я возмутилась. Какие-такие бубенцы?! У меня, например, никогда! - Цыц! - говорит. - Карты, они только с виду одинаковые, а для каждого звучат по-особому. Ей червонные семерки, восьмерки и та же девятка - лирическое свидание, за-зве-не-ли. Тонко, мелодично, с наслаждением. - Тамара Аркадьевна ударила серебряной ложечкой по тончайшему фарфору и поморщилась. - Нет, не то! -Попыталась напеть. - Ля, ля, ля... Прости, Господи, да какой из меня колокольчик. Я расползлась по стулу совсем обалдевшая: ни фига себе концерт!

- Ладно издеваться над бедной женщиной, - фыркнула ворожея. - Потрясло другое. Обычно, когда раскидываешь на юных дев, выпадают валеты. Вертлявые, серьезные, светлые или брюнеты - всякие. Ведь для барышни принц всегда молод, свеж и пахнет росою. А моей Японочке - всё короли. Точнее король! Хотя, как понимаю, на Востоке королей нет? Все султаны, оманы, паши да раджи... Вот задача! Как мне определить все время выпадающего трефового короля, обложенного весело!! червонной да бубновой свитой? Главное одно - любит! Но главное и другое - женат. А Японочка беззаботно смеется, дескать, видали мы женатых - ничего страшного. Конечно, ничего, соглашаюсь. Но это пока сама не полюбишь, а там любая ближайшая стенка - твоя. Лезь на нее сколько хочешь. Я огляделась. Стены у Тамары Аркадьевны не очень для подобного дела годятся: картины, сувениры, книги. Интересно, где она лазит? Или уже свое отлазила? Непохоже. Столько азарта в глазах, ей еще любить и любить. Не то что мне, так рано увядшей ласточке... - Смотри, Анюта, не ошпарься, я тебе свеженького подлила. Умеет Тамара Аркадьевна вовремя вернуть на землю, даже со стенки. - Надеюсь, у этой истории есть продолжение? - Естественно! Буду я тебя полуфабрикатами кормить? Пей чай. Еще один глоток душистого кипятка, и я готова снова слушать. - Долго я ее не видела. Вскоре я уехала - где та окраина и где мой центр. Но лет через десять: «Ой, Тамара Аркадьевна!» - «Ох, милая!», чмоки-чмоки - короче, встретились. Раскидываю колоду, с ума сойти, словно не было того десятка, нет, гораздо больше, двенадцати годов. Все тот же король! Женатый, но не на ней! Да, рассказывает, вы оказались правы, Тамара Аркадьевна, все в точку. Нашла я его, точнее он меня. Как-то по делу очутилась в одной конторе, а он там типа босса. Голос сладчайший, все от него балдеют. Только не я. Не в моем вкусе, да к тому же женат, дети... И вдруг стал за мной ухаживать. Ладно, думаю, воспользуюсь лохом. Ага, воспользовалась. Японка говорит, а я колоду тасую, кидаю, вновь червонный звон и бубновая трель. У других от подобного - счастья полные штаны, у нее - комок в горле. Влюбилась она в его любовь, все это время с ним. А он и с ней, и с женой, и со своими детьми. Как я и предрекала, а у нее все стенки. Недавно операцию перенесла. В нашем городе таких не делают, он отправил ее за Урал, в специальный хирургический центр, и все обошлось благополучно. Теперь страдает: возвращаться к нему, не возвращаться? Говорит, мне вас Бог послал, ответьте на этот вопрос. Тамара Аркадьевна задумалась, по привычке закурила. Я подумала, не мешало бы ей бросить. Вон какая антитабачная кампания начинается, как бы главный редактор не запретил ее истории печатать. - Ну, и что вы своей Японке посоветовали? - Я? Сама подумай, раскладываю на нее колоду, а карты, будто клавесин, мелкими брызгами рассыпаются.

Анна Барышева Вечерний Омск