Мы ехали в Черлак в общем-то ругаться. Мы - это начальник сектора развития малых форм хозяйствования Минсельхозпрода области Николай Макаров и автор этих строк и фотокорреспондент. Собственно, ехали мы даже не в сам Черлак, а чуть дальше - в сельское поселение Николаевское, где хозяйствует упрямый и непокорный фермер Виктор Камарицкий.

Его великое упрямство, как говорили, проявляется в стойком нежелании отчитываться в «похозяйственную книгу», в которой фиксируется весь имеющийся в наличии у крестьянина скот. Виктор Камарицкий либо просто отказывается сообщать об имеющейся в его хозяйстве живности, либо, когда очень уж достанут, дает неполные данные. Чтобы только отвязались. И никакие уговоры на него не действуют.

А может быть, и бог с ней, с этой отчетностью? Работает же человек, это полезнее, чем чиновник, владеющий цифрами и рапортующий всем нам о росте поголовья во дворах и на фермах. Не так ли?

Не так, оказывается. Отчетность нужна не только для того, чтобы в области знали, где у что нас есть и сколько. Согласитесь, знать это немаловажно. И не для статданных. Кто-то сознательно занижает цифры в своих отчетах, чтобы меньше платить за воду. Кто-то забывает, что без отчета не получишь ни справку для реализации мяса, ни дотацию на корма. А кто-то просто не учитывает, что для ветобработки вакцина заказывается на известную численность скота.

- При инфекционном заболевании он же никакой компенсации не получит, - говорит о Кама-рицком зоотехник управления сельского хозяйства Черлакского района Юрий Лихварев.

- Мужик он хороший, пашет и пашет, - дополняет главный инженер управления Александр Ли-сунов. - Ну, характер сложный, что поделаешь! Вы к нему собрались? Знаете, если он возьмет вас в заложники, звоните мне. Запишите телефон.

В каждой шутке, как известно, есть доля шутки, решили мы, и все же поехали к Камарицкому, надеясь, что с берданкой он встречать нас не выйдет.

В Николаевском мы сначала повидались с главой поселения Ларисой Яхиной. Она по должности ближе всех к фермеру Камарицкому, чаще встречается и натуру его получше черлакских начальников знает. Или, по крайней мере, должна знать. Она и говорит:

- Я еще понимаю, когда количество скрывают, чтобы за воду меньше платить, но у Камарицкого-то вода своя, и он ничего не теряет.

- Лариса Юрьевна, и что он говорит при этом?

- Он говорит: почему я вам должен отчитываться? Вообще, он занял позицию, что ему ничего от государства не надо. И все принимает в штыки. Как-то пришел, записал 8 похозяйственную книгу пятнадцать свиноматок, пятнадцать овец и три коровы. Наш специалист ему говорит: «У вас же больше». А он в ответ: «Это не ваше дело». То ли вредничество здесь, то ли склад характера такой, не знаю. И недальновидность видна.

Чувствуется, у Ларисы Юрьевны с фермером не складывается, может быть, даже обида есть, тлеет в душе, копится, укрепляется. Вспоминает: бывает, надо почистить улицы, но к Камарицкому глава поселения за трактором не пойдет, поскольку уверена, что не даст. И в ответ соответствующие действия: когда фермер пришел в администрацию за справкой на сдачу 60 голов свиней, справку ему не дали. И объективность тут с субъективностью основательно перемешались. Хотя глава поселения признает: «Трудяга он, землю любит, умеет на ней работать».

К Виктору Камарицкому Яхина едет с нами. Как и мы, в его хозяйстве она, по сути, не бывала. Самой, говорит, интересно. Выходит, все едем знакомиться.

Он действительно отшельник, поскольку отодвинулся от поселения на расстояние около километра. Тут у самого леса на территории два с половиной гектара расположилось все хозяйство фермера. Сюда, к боковой калитке, предупрежденный о нашем приезде Виктор Камарицкий и вышел встречать гостей. Вышел, как оказалось, без берданки и каких-либо других злых намерений. Нам навстречу шел сухощавый 52-летний мужчина с загорелым лицом и обветренными руками. Улыбаясь, пригласил в дом, который назвал сторожкой. Потом эта улыбка и подчеркнутая доброжелательность ни разу не покинули его. Какие бы вопросы «с подтекстом» мы ни задавали.

Во времена СССР Виктор Федорович работал в совхозе. Был бригадиром комсомольско-молодежной бригады. Сейчас многие уже не знают, что были тогда такие и что работать в них почитали за честь. За свой труд Камарицкий был награжден орденом Трудовой Славы 3-й степени. И теперь вскользь бросает: «Ленивым тогда орденов не давали». И он прав - действительно не давали.

А в новой России Камарицкий сразу взялся фермерствовать. Прямо с 92-го года. Пшеницу и ячмень стал сеять. Сейчас у него пашни 400 гектаров, но вот прикупил еще, теперь будет 700. Спрашиваем об урожайности, а он, как бы оправдываясь, замечает, что земли у него солонцовые, потому в прошлом году десять центнеров с гектара собрал, а вот годом раньше около двадцати было.

- Как нынче будет, пока трудно сказать, - добавляет Виктор Федорович. - Пшеница еще зеленая стоит.

Сейчас он сено для овец заготавливает. И сам рассказывает: если есть излишки - продаю сено. Но мы-то помним, что, игнорируя отчетность, Камарицкий не получил дотацию на корма.

- Я только на себя надеюсь, - не смущается он. - Да и заготовка кормов не так дорога, смотря откуда вывозить.

Стало понятно - фермер Камарицкий умеет считать. Вот и на вопрос о кредитах отвечает:

- Я кредиты уже четвертый год не беру. Животноводство - вот мой кредитный отдел. Надо, скажем, солярку, я сдаю поросят на забой и покупаю ее. Люблю на свои покупать, чтоб никому ничего не быть должным. К тому же без кредитов я спокоен: не надо вскакивать, ехать проценты гасить. А свинину сдаю туда, где цена лучше. На наш мясокомбинат, например, но только вот беда - дешево принимают.

Раз пошел такой разговор, предлагаем на социальную ярмарку в город дорогу проложить.

Не-е, я не любитель торговли. Да и надо тогда свой цех забойный. Не-е...

- Так не сам, Виктор Федорович, - продолжаем упорствовать мы, - человека найми.

- Для этого надо ответственного, а где такого найти?

И тут же сам развивает тему. В поселении все знают, что Камарицкий зовет всех желающих к себе работать. За уход за свиньями платит прилично: или десять тысяч за десять дней, или половину от выручки после реализации.

- При этом ставлю одно условие: все десять дней не пить, - говорит Виктор Федорович. - С трудом, но десять дней держатся, на одиннадцатый деньги получат - и понеслась душа в рай. Не хотят работать. Потому приходится самому садиться на комбайн и сеять. За этих работничков, Лариса Юрьевна, вы мне еще доплачивать должны - они же целых десять дней не пьют.

Просим Виктора Федоровича показать свое хозяйство. Без раздумий соглашается. Когда выходим из сторожки, говорит: «Если кто-то из сыновей за

хочет продолжить начатое, настоящий дом будем ставить». Осматриваемся. За домиком участок под картошкой, а прямо под стенами яблони, вишни. Еще в этой ограде, словно брошенный, краснеет «Запорожец».

Вот иномарка у меня, - поймав мой взгляд, говорит Виктор Федорович.На ней в налоговую езжу.

Опять улыбается, и не поймешь, шутит он или нет. За второй оградой высится ангар для зерна, тонн 600-700, если хорошо утрамбовать, войдет. За ангаром четыре комбайна, пятый тоже есть, но, видимо, где-то за углом. Ближе к свинарнику, который он достраивает, два «Кировца», самосвал, мелкие тракторишки. Все это Камарицкий купил в середине 90-х годов по лизингу. «Сейчас накладно покупать технику, комбайн четыре миллиона стоит, - говорит фермер. - Ремонтирую все сам. И все работает».

Рассуждая вслух, он сетует на цены (а кто, скажите, сейчас не сетует на них?), подчеркивает, что стабильности из-за этого нет.

Вот знать бы цену на зерно, - говорит он. - Хотя бы на половину урожая государство твердую цену установило. Тогда и развиваться можно. А так... Вон фермеры в 2009-м под шикарный урожай комбайнов набрали, а зерно не продали. Инфаркты были...

Животноводство у Виктора Камарицкого немалое. Когда-то занимался гусями, тогда сбыт на Север был хороший, теперь этого нет, гусей потому держит, как сам говорит, для себя. Есть пятнадцать овцематок, а всего овец около двухсот голое. Есть проблемы, куда ж без них. Если шерсть еще приезжают брать по пять рублей за кг из Новосибирска, то овчину приходится на свалку выбрасывать. Но мясо на продажу у Камарицкого всегда есть, кредитный отдел работает.

Вторая мясная «диаспора» - свинопоголовье. И здесь пятнадцать свиноматок, молодняка семьдесят голов на откорме. Но изюминка фермера не здесь, а в соседнем загоне, где он разводит диких кабанов. Они у него уже полукровки, на них Виктор Федорович и собирается делать упор.

Что вы, огромная разница, - показывая на тех и на других, говорит он.

Мясо у диких и чище, и вкуснее. Если сдавать его в ресторан, по тысяче за килограмм берут. Вот так ценится.

Есть у него и корова с двумя телятами. «Ее телята и доят», - сказал Камарицкий. Тут же, на заимке, пятиметровый колодец, в нем вода такая, что сельчане, закатывающие банки с компотами, за водой идут к Виктору Федоровичу. И он, заметьте, никому не отказывает.

Чего же он тогда вредничает и не отчитывается за животину? Вопроса не испугался, отвечает:

- Ну, сами посудите: зачем я сегодня буду вписывать в книгу двадцать поросят, если завтра их продам? Это же все в движении. Какой смысл?

- Все равно отчитываться надо, - настаивает глава поселения Лариса Яхина.

- Да нет проблем, Лариса Юрьевна, - на удивление легко соглашается Камарицкий. - Надо? Отчитаюсь. Только зачем это?

- Все, Виктор Федорович, - ловит его на слове глава поселения. - Завтра же я с книгой к вам.

Похоже, Лариса Яхина и сама удивилась такому повороту. Фермер-то оказался совсем не упертый. Может быть, с ним надо было раньше поговорить, выслушать, понять, вникнуть? И откуда-то ведь пошел гулять, обрастая подробностями, факт, что фермер Камарицкий принципиально против всякой отчетности. До Омска вот слух докатился. Не от Ларисы ли Юрьевны он исходит?

Ну, не такой он, как все, не такой. На все у него есть своя точка зрения, под официальную он не подстраивается. Весь мир сегодня живет в долг, а Камарицкий и слышать не хочет о кредитах. И ему виднее, как лучше. Тем более, с нашими «добрыми» банками.

Ему предлагают льготное горючее, а он не берет. Считает, что ему это невыгодно. Причем и бонусы учел. И степень своей зависимости-независимости.

Ему - дотации на корма. А он за них не хватается. Тоже надеется только на свои силы. А лишнее, если появится, для других не пожалеет.

Он зовет людей на работу. Тем, кто приходит, денег не жалеет. Они работать не хотят ни за какие деньги, а он расстраивается. Посадил двоих за комбайны, а у них и прав-то нет.

- А если что, Виктор Федорович? - говорят ему.

- Если что, - отвечает, - ответственность на мне.

Его спрашивают о планах на будущее, а он только многозначительно улыбается: «Лет через пять вы здесь ничего не узнаете». Большего ничего не говорит, но ему веришь.

Он говорит, что ему ничего от государства не надо. И следует этому принципу - ничего ни у кого не просит. Вот такой он самостоятельный. И такой он ответственный. Разве не так?

Нет, пожалуй, мы все-таки попали к фермеру в заложники. Ей-богу, попали.

NB особое внимание