Как отмечали Новый год во времена Пушкина? Как праздновал его сам Пушкин? Мы попросили автора «Хроники жизни и творчества А. С. Пушкина» Павла Заварзина поделиться интересными фактами из жизни поэта.

1817

Саша Пушкин единственный раз за лицейский период был на новогодних каникулах у родителей - впервые лицеистов отпустили на зимние каникулы по домам.

1824

6 января Пушкин был на маскараде у Ланжеронов. Генерал Ланжерон «мучил Пушкина чтением своих стихов и трагедий».

1829

Новогодний праздник 1829 года Пушкин посвятил изданию «Литературной газеты», которая начала выходить 1 января 1830 года. Газета издавалась А. А. Дельвигом, а истинным вдохновителем вместе с ним был Пушкин. После выхода двух первых номеров газеты Дельвиг уехал в Москву, и десять номеров редактировал Пушкин. Он стал душой «Литературной газеты».

Под Новый год родилось одно из пушкинских альбомных стихотворений - посвящение Елизавете Николаевне Ушаковой («Вы избалованы природой»): «...И наши рифмы, наша проза/ Пред вами шум и суета...». Когда Пушкина спросили, почему он не подписал своего имени, он ответил: «Так вы находите, что под стихами Пушкина нужна подпись? Проститесь с этим листком: он недостоин чести быть в вашем альбоме».

1830

4 января в Аничковом дворце проходил очередной бал-маскарад. И хотя костюмы готовились заранее, всё равно на маскараде всегда оказывалось по несколько Лун, Аврор или Ночных красавиц. Все участники были в костюмах античных богов и героев, и каждый читал императору с императрицей, которые сидели отдельно, стихотворение, написанное специально для маскарада. Дамы старались костюмами подчеркнуть свою красоту, но были и забавные случаи: фрейлина царицы графиня Екатерина Тизенга-узен нарядилась Циклопом.

По её просьбе Пушкин написал ироничное стихотворение, которое Тизенгаузен и продекламировала: Язык и ум теряя разом, Гляжу на вас единым глазом: Единый глаз в главе моей. Когда б судьбы того хотели, Когда б имел я сто очей, То все бы сто на вас глядели.

11 января Пушкину была послана записка от внучки М. И. Кутузова, супруги австрийского посла в России, Долли Фикельмон с предложением участвовать в новогодней маскировочной поездке в Петербурге: «Мы соберёмся в 9 часов у матушки. Приезжайте туда с чёрным домино и с чёрной маской. Нам не потребуется экипаж, но нужен будет ваш слуга - потому что наших могут узнать. Мы рассчитываем на ваше остроумие, дорогой Пушкин, чтобы всё это оживить. Вы поужинаете затем у меня, и я ещё раз вас поблагодарю».

Из дневника Д. Фикельмон: «12.01.30 - поездка в домино и масках по домам. Нас было восемь. Мы побывали у английской посольши, у Лудольфов и у Олениных. Мы всюду очень позабавились, хотя маменька и Пушкин были тотчас всюду узнаны, и вернулись ужинать к нам».

Ряженые ехали вместе в больших санях-розвальнях. Они подъезжали к каждому особняку и разыгрывали маленькие весёлые спектакли.

После этой встречи завязалась переписка Долли с Пушкиным... Перед нами великолепный образец эпистолярной прозы: «Графиня! Крайне жестоко с Вашей стороны быть такой любезной и заставлять меня так сильно скорбеть от того, что я удалён от Вашего салона. Во имя неба, графиня, не подумайте, однако, что мне понадобилось неожиданное счастье получить от Вас письмо, чтобы пожалеть о том месте, которое Вы украшаете. Позволите ли Вы сказать Вам, графиня, что Ваши упрёки так же несправедливы, как Ваше письмо прелестно. Поверьте, что я всегда останусь самым искренним поклонником Вашей любезности, столь непринуждённой, Вашей беседы, такой приветливой и увлекательной, хотя Вы имеете несчастье быть самой блестящей из наших знатных дам. А. Пушкин».

1831

Пушкин восхищался цыганским пением, особенно он любил Татьяну Демьянову (в 1831 году ей был 21 год). 2 января 1831 года поэт писал П. А. Вяземскому: «...Новый год встретил я с цыганами и с Танюшей, настоящей Татьяной - пьяной. Она пела песню, в таборе сложенную, на голос «Приехали сани»: Давыдов с ноздрями, Вяземский с очками, Гагарин с усами, Девок испугали И всех разогнали...»

1833

В Зимнем дворце на одном из балов-маскарадов блистала жена поэта - Наталья Николаевна Пушкина, скрывающаяся под маской Жрицы Солнца. Она имела такой ослепительный успех у мужчин, что даже Николай I назвал её «царицей бала».

Впрочем, сам Пушкин к тридцати годам балы разлюбил. В своём письме П. В. Нащёкину в 1834 году он написал: «Нынешняя зима была ужасно изобильна балами. На маслянице танцовали уж два раза в день. Наконец настало последнее воскресение перед великим постом. Думаю: слава богу! балы с плеч долой!». А Л. Д. Шевич вспоминала, как, стоя возле неё, полузевая и потягиваясь, Пушкин процитировал две строчки из старинной песни: Неволя, неволя, боярской двор. Стоя наешься, сидя наспишься.