Более 40 лет согласно подписке он не имел права рассказывать об увиденном, а около 2000 метров отснятого им материала засекречены до сих пор.

Заслуженный деятель искусств России, кинодокумента лист Махмуд Мухамедзянович Рафиков в свои 90 лет бодр и жизнерадостен. И в мельчайших деталях помнит события, непосредственным участником которых являлся. А вспомнить ему действительно есть что. Он снимал для истории самые секретные проекты советского времени: испытания первых отечественных ракет, ядерного оружия, подводных лодок, приземление первых космонавтов. Из более чем 50 операторов, вместе с Махмудом Мухамедзяновичем снимавших на ки­нопленку секреты Советского Союза, до наших дней дожил он один. Специально для еже­недельника «Красная звезда» он раскрыл некоторые из них.

В поезде с бомбой

- Как вы попали в секретную киногруппу?

- После окончания В ГИКая получил диплом кинооператора- документалиста и стал работать на Киностудии научно-популярных фильмов ассистентом оператора. А через полгода мне предложили командировку на сверхсекрет­ный объект: оказалось, все это | время меня проверяли сотруд­ники спецотдела студии. Так я стал «засекреченным», правда, вишь на период командировок, Поскольку в остальное время (занимался обычной работой.

- А как оказались в Семипалатинске?

- Осенью 1954 года мне доверили выполнить, как сказали тогда, особо важное правительственное задание. Все было покрыто тайной. Привезли нас на Ярославский вокзал - в группу, помимо меня, входили еще 4| оператора. Сели в спецвагон, едем, и сами не знаем куда. Через несколько дней состав прибыл в Семипалатинск. Одна ко нам сказали, что мы про­следуем еще дальше - каждый к своему конкретному месту. Ме­ня, например, высадили в 15 километрах от Семипалатинска, в местечке, где располагался авиационный дивизион. Оказалось , что меня рекомендовали на этот объект как специалиста по авиационной съемке. По- I казали аэродром, с которого я должен был вылетать и снимать то, что скажут. Позже я узнал, что в том же самом поезде везли ядерные боеголовки, причем в соседнем с нами вагоне.

Внутрь «гриба»

- С чего начали работу?

- Для начала мне поручили снимать на ки­нопленку момент, когда на боеголовку, готовую к применению, надевали металлический ко­жух - это был наш, совет­ский вариант атомного оружия. Все такие бомбы (а в момент взрыва я их снимал около сорока) имели совершенно разные параметры. Также я снимал моменты, как уже собранную бомбу по­гружают в тележку, подкатыва­ют к самолету и подвешивают за кожух к его корпусу. Позже самолет-бомбоносителъ подни­мался в воздух, а я следовал за ним - параллельным курсом, на другом самолете. Кстати, съем­ки испытания ядерной бомбы с самолета проводились тогда впервые. И первые свои съемки этого процесса я производил с самолета дозиметристов. Во время первого круга самолет с бомбой только выходил на цель, не сбрасывая бомбу, и засекал пеленг с земли. Затем | делал второй заход и сбрасы­вал смертоносный груз: к этому времени к нему подлетали мы с дозиметристами на самолете Ту-4. Замеряли радиацию сна­чала в 5 километрах от ядерного облака, затем по мере приближения к нему и, наконец внутри него. Я же фиксировал все фазы развития ядерного «гриба».

- Вызнали, какой был уровень радиации?

- Подобные вопросы не при­ветствовались, но, думаю» что немало, поскольку даже на пленке, бывало, появлялись пятна от воздействия радиа­ции. У нас же от нее не было никакой защиты, хотя к ядерному «грибу» мы подлетали практически сразу же после его образования, поскольку нужно, было успеть вы­полнить поставленные задачи, пока он не «растаял». Ядерные взрывы снимал с разных рас­стояний - и с трех километров, и с пяти. Причем они должны были взрываться как от стол­кновения с землей, так и в воздухе - на разной высоте, со- I гласно специальной програм­ме, поскольку специалистам нужно было рассчитать силу ударной волны. А однажды уда­лось заснять подводный ядерный взрыв.

Сервиз Берия

- И всегда все штатно, без приключений?

- Бывали и переделки. Од­нажды залетаем в ядерное облако и слышим, как по обшивке самолета что-то вдруг со страшной си­лой заколотило. Оказа­лось, это были камни, поднятые к небу мощ­ной взрывной волной и падающие обратно: лишь чудом тогда мы| избежали катастрофы. Другое дело, что и хорошего было немало. В Семипалатинске, к примеру, нас просто шикарно кормили. Известно, что осуществление ядерной программы Страны Советов в свое время было поручено Лаврентию Павловичу Берия, у которого на полигоне имел­ся свой особняк. К моменту моего приезда сюда Берия был уже расстрелян и домик этот пустовал. Зато функци­онировала прекрасная офи­церская столовая, которую оборудовали еще при жизни Лаврентия Павловича по его распоряжению. На тарелках красовались либо изобра­жение императрицы Екате­рины, либо герб Российской империи. Оказалась, что по­суда была «позаимствована» из царского дворца. Корми­лись в этой столовой человек 20 - 30, в основном ученые- атомщики. Отменным было и качество пищи: столы, что называется, ломились от еды, вот только спиртного не по­лагалось.

Оператор Гагарина

- Вы упомянули о подвод­ном ядерном взрыве...

- Эти испытания я снимал с самолета в 1955 году - на Но­вой Земле. При самом первом варианте торпеда ниоткуда не «выстреливалась». Тогда ее, вместе с ядерной боеголовкой, подвесили на глубину около 12 метров под днище сторожевого корабля, находящегося в бухте Губа Черная, в нескольких километрах от берега. На некото­ром удалении от него на якоре | стояли крейсер «Гремящий» и еще один военный корабль, «Куйбышев». Еще были две под водные лодки, одна из которых была на поверхности моря, а другая находилась под водой. Разумеется, все они были без экипажей. Мы уже знали, что такого большого облака, как при наземном ядерном взры­ве, не будет, поэтому я приготовился снимать испытания с меньшей высоты - примерно с 2 - 3 километров. С самолета было хорошо видно, как из во­ды поднялся огромный водяной столб в виде своеобразного «гриба». По форме он сильно отличался от аналогичного «гриба», образующегося при наземном ядерном взрыве: был беловато-голубоватого цвета и весь в пузырьках, очень красивый. Правда, свою форму продержал недолго. Но боль­ше всего запомнились мне многочисленные фонтанчики» которые вскоре стали образовываться по периметру взрыва. Причем все вокруг буквально засветилось. Оказалось, что тысячи таких фонтанчиков образовались из-за того, что в воду погружались фрагменты того сторожевого корабля, под­нятые взрывной волной в воз­дух: его буквально разорвало в клочья.

Ядерные взрывы, конечно, не единственное, что снимал Махмуд Рафиков. 12 апреля 1961 года он, к примеру, участво­вал в первых съемках Юрия Гагарина после возвращения из космоса. А спустя полвека в честь 50-летия того полета был удостоен кинопремии «Ника» - «За выдающийся вклад в российский кинематограф»

Красная звезда