В российских СМИ всё чаще мелькает слово «фашизм». Мы слышим его от наших п­олитиков и пропаган­дистов, когда они спорят об Украине или странах Балтии. От западных журналистов, когда они рассказывают о маршах неонацистов в Г­ермании. От правозащитников, когда они протестуют против шествий бритоголовых в Москве.

Но слово «фашист» можно услышать и во дворе во время подростковой потасовки, и в бытовом конфликте между соседями по дачному участку. И каждый вкладывает в это понятие своё значение. Слово «фашист» в России нередко носит даже не политический, а ругательный, почти матерный характер. При этом многие даже не понимают, что такое фашизм, а тем более русский фашизм.

На днях, выходя со спектакля «Харбин-34» в театре Марка Розовского «У Никитских ворот», некоторые зрители с недоумением говорили друг другу: «А мы и не знали, что среди русских эмигрантов в Харбине водились русские фашисты!..» Оказывается, водились. И не только в Харбине. Русские фашисты были многочисленны в эмигрантском Париже, водились они и в Литве, Румынии, Канаде, Бельгии, Голландии, Испании, Италии и даже в США - словом, почти везде, куда послереволюционной судьбой была заброшена русская эмиграция и остатки белой армии. Перед началом Второй мировой войны общая численность русских фашистов за рубежом достигала 20 000.

Политический сатанизм

«Казалось бы, очевидное зло, но оно и сейчас всё равно продолжает завоёвывать умы людей», - написал на днях о фашизме в своём Твиттере Дмитрий Медведев. Почему так живуча эта зараза? Почему даже в России, потерявшей в войне с фашистской Германией 25 млн человек, и сегодня возникают организации и даже партии фашистского толка? Можно ли объяснить живучесть фашизма только политическими и экономическими обстоятельствами? Бедностью, обнищанием масс, безработицей?

Объяснение - разумеется, не исчерпывающее - находится, если принять во внимание, что фашизм - это не просто система взглядов, в основе которых лежат теории расового превосходства и национализм. Фашизм - это психонервиче­ское состояние общества, своего рода политический сатанизм. В малых дозах «гормон» фашизма, похоже, присутствовал всегда. И в обществе, и в человеке. «Гормон» фашизма - это сложный замес обиды, агрессии, зависти, нетерпимости, властолюбия. В нормально развивающемся обществе эти «гормоны» едва заметны, а если и выходят на поверхность, то подвергаются общественному остракизму. Но когда общество опрокидывается в состояние кризиса, эти спящие «сатанинские» инстинкты начинают активироваться и выходить, как гнойники, наружу. Их опасность и коварство увеличиваются и в связи с тем, что бациллы фашизма поражают и те ячейки общества, которые по роду своей профессиональной подготовки или характеру работы, казалось бы, должны охранять общественный порядок и обеспечивать безопасность людей. Почему в фашистской Германии преступления, совершаемые членами нацистской партии, как правило, не доходили до суда? Да потому что в Германии и полиция, и судебная система, и сама власть вскоре после того, как Гитлер был объявлен фюрером, сами стали носителями этой заразы.

Стилистика фашизма

Фашизм редко апеллирует к элите, к зажиточным слоям населения. Он взывает к толпе, к усреднённой массе, среди которой всегда много обиженных, безликих. Для униженных, беззащитных и оскорблённых толпа создаёт иллюзию защиты. А когда эта толпа становится организованной и крикливой, возникает и чувство превосходства, вседозволенности. Для маленького человека, для посредственности фашизм привлекателен ещё и тем, что он отрицает индивидуальность. Для фашизма личность не нужна. Это всегда кодла и пахан, который думает и решает за всех. Его можно называть как угодно - фюрер, вождь, великий кормчий, любимый лидер, - но это всегда вожак стаи. В толпе (кроме вождя) все равны, все урод­ства нивелированы, все слабости скрашены. А видна общая сила и общая воля, с которыми охотно ассоциирует себя маленький человек.  Стилистика фашизма психологически связана с железной волей, силой, насилием. Военизированные марши, военные игры, молодёжные лагеря, сборы, народные фронты, шествия ветеранов, громкие лозунги и кличи - всё это экзальтирует, взбадривает, возвеличивает, повышает самооценку. Возгонкой национал-патриотизма, ненависти к «внутренним врагам» или к плохим соседям общество доводят до общенаци­ональной истерики, которая в условиях кризиса преподносится населению как национальный подъём. Перевозбуждённое общество легко опрокидывается в фашизм. Поэтому так опасны чрезмерности пропаганды, в том числе и национал-патриотической. Примеры такой пропаганды мы видим сегодня и на Украине, и в Прибалтике, и в Европе, и в США, где в качестве врага подбрасывают русских, русский язык, русскую культуру, русскую политику. К сожалению, грешит такой пропагандой и сама Россия.

Беречь человека

Опасность фашизма ещё и в том, что он разрушает не только общество, но и человека. Вспомним, скольких немцев (мнивших себя представителями великой нации и культуры) растлила и в конечном счёте превратила в извергов и преступников фашистская пропаганда, замешенная на национал-патриотизме.

Призывая беречь в себе человека, А. Чехов сравнивал человеческую душу с роялем. «Душа моя как дорогой рояль, который заперт, и ключ потерян», - говорит одна из чеховских героинь. В обществе, поражённом фашизмом, теряются не только «ключи от рояля». В таких обществах вообще не нужны сложные инструменты. Ни культурные, ни политиче­ские, ни нравственные. Они отмирают за ненадоб­ностью или превращаются в видимость. Иногда их просто запрещают. Нужны барабаны, шаманские бубны, «трёхрядки», на которых солируют новые «политические трясуны» - потомки вчерашних шариковых и швондеров. У нас уже появляются мастера такой игры. Некоторые из наиболее одарённых пробуют изобразить даже горловое пение. Кажется, В. Маяковский называл таких солистов «горлопанами-главарями».

Соизмеряйте шум на сцене, господа! Соизмеряйте…

Аргументы и Факты