Омск-Информ
ЛентаЖурнал
Поиск

По просьбе РИА «Омск-Информ» генеральный директор ООО «Эталон» Владимир Никоненко прокомментировал ситуацию с импортозамещением в метрологической отрасли страны.

ДИАЛОГ

С

БИЗНЕСОМ

– Владимир Афанасьевич, после того, как по просьбе нижнетагильского танкового завода вы в кратчайший срок воспроизвели луцкие датчики (Украина), ваше предприятие за сутки стало знаменитым. Как с заказами сейчас?

– Честно говоря, не понимаю всей этой шумихи. Знакомые звонят из Москвы, Питера, Обнинска – ты теперь великий. А в этом датчике ничего сверхъестественного, мы намного сложнее приборы делаем и прошедшие 20 лет, не останавливались ни на день.

Спрашивает нижнетагильцев – почему выбрали нас? Отвечают: «Вы – госпредприятие». У нас действительно 100% акций принадлежит государству. Мы не пошли в приватизацию, поэтому живы. В СССР было 30 заводов «Эталон». Остались мы одни.

– Датчик для Нижнего Тагила уже готов?

– Конечно, сейчас вовсю идут испытания: вибрацию мы прошли, влагу прошли, температуру прошли. Сейчас идут термоциклы. Изготовили опытную партию в 10 штук. Запросили Нижний Тагил: сколько вам нужно датчиков? Отвечают: 500. Это – 5 дней работы нашего завода. Запустили 100 штук установочной партии. Если испытания в Омске пройдут благополучно, выезжаем на испытания в Нижний Тагил.

Спрашиваем – почему не возьмете современные готовые датчики.? Отвечают – нужна конструкция 70-х годов, на ремонтные нужды.

– На запчасти будете работать?

– Наша задача – разработать и сделать. Сразу столкнулись с тем, что комплектующих-то в России нет. Слюду выпускает только одно предприятие в стране, хотя раньше ее выпускали даже в Сибири. Манганин – чушку можно найти в России, а нам же нужна термоэлектродная проволока с нужной термометрической характеристикой для измерения температуры. Ее делает единственное предприятие в стране, цикл изготовления – полгода. Нашли проволоку еще из советских запасов, на ней пока датчики и сделали. Разъемы для стыковки раньше выпускал житомирский завод, его больше нет. Луцкий завод начал выпускать эти разъемы сам. Мы повторили. Еще раз говорю – в этом датчике нет ничего необычного. Для нас это далеко не самое сложное изделие. И будет ли оно еще востребовано – большой вопрос.

– Что-то вы без энтузиазма о военных заказах?

– Потому что опыт работы с высшими военными чинами у нас «злой», как я говорю. До сих пор все обещания по военной тематике оказывались блефом. Нижнему Тагилу мы датчики изготовили, но ни рубля от заказчика или государства еще не получили. Все за счет собственных средств: разработка, оснастка, материалы, зарплата. Мы всю жизнь так делаем, потому что, если хочешь жить, нужно вкладывать в собственные разработки.

Выживаем только за счет своей номенклатуры, работаем для ТЭКа, нефтяников, газовиков, энергетиков, для всех отраслей, где есть измерение температуры. В метрологии очень востребованы новые изделия. Для спутников сделали датчики измерения температуры, СВЧ-переходы для «Ангары». Получили благодарность от ПО им. Хруничева. Но это был даже не заказ, а заказик. При том что наш завод – единственный в России. Вот вам и импортозамещение. Мы просто понимаем: если мы не сделаем, то вряд ли кто-то в стране это вообще сделает.

Например, сломался на танке немецкий датчик. Покупать дорого. Бегут к нам – можете сделать? Посмотрели, сделали, испытали, все нормально, работает лучше немецкого. Получили золотую медаль на выставке. Дальше, в серию, дело не идет.

– Получается, что в России конкурентов у вас нет?

– Метрологическое оборудование мы делаем практически единственные. Кроме нас, метрологические приборы – термостаты, криостаты, реостаты, никто в России не делает. Наша продукция – это контактные приборы от минус 200 до плюс 1200 градусов и пирометрия или бесконтактные средства измерения – от плюс 300 градусов до 2,5 тыс. градусов, в том числе эталонный пирометр.

– Сколько у вас специалистов?

– У нас в СКБ 40 человек.

– Вы входите в холдинг или самостоятельны?

– В СССР мы относились к системе Госстандарта. После акционирования в 2003 году по имущественному комплексу мы относимся к Росимуществу, по разработкам и технологиям – к к Госстандарту. Но денег от них никаких не имеем.

– Приходится лавировать?

– Нет, просто работаем, не обращая ни на кого внимания. Мы понимаем, какие потребности в стране, у нас тесные связи с институтами Санкт-Петербурга, Новосибирска. Без них мы, конечно, ничего бы не создали. Все идет без государственного финансирования и строится на чисто человеческих отношениях. Науке мы тоже никаких денег не платим. С ОНИИПом так работаем много лет. Только благодаря этим наработанным производственным связям в эти годы можно было выжить.

– Для Арктики работаете?

– Для измерения вечномерзлых грунтов надо создать систему. Мы ее создали. Получили две золотые медали на метрологических всероссийских выставках в 2010 и 2011 гг. И тишина – никому ничего не нужно. Проблема – в психологии людей. По вечномерзлым арктическим грунтам нет нигде четких указаний, что надо обязательно мониторить их состояние под железными или автодорогами. Кто заинтересован, тот это делает. А в основном – хоть трава не расти: растаяла мерзлота, провалится газопровод, ну и шут с ним. Провели железную дорогу на Ямал, температурного мониторинга там пока нет, хотя дорога работает уже года два-три и где-то начинает уже проседать. К этому дело идет. Четких указаний от начальства нет – ничего и не делается. 70% территории страны – это вечная мерзлота, но ее нужно сначала изучать и измерять, а уже потом выяснять, где и что здесь можно строить. А мы измерять температуру не хотим, а осваивать средства хотим. В итоге – куча сломанных домов и провалившиеся газопроводы. Низшее руководство этих вещей не понимает, а до высшего не достучаться.

И потом эти 20 лет информационной войны, когда нам вдалбливали со всех телеэкранов, что мы ни на что не способны. Это – полная ложь.

– Ваш базовый принцип?

– Мао-Цзе-Дун всегда говорил: готовься к войне, холоду и голоду – всегда победишь. Это горькая правда, нужно опираться только на собственные силы. А если ждать, что тебе кто-то поможет, кто-что то за тебя сделает, принесет в ладошке – это тупик. Особенно сейчас. Примеров – куча. Понадеялись на импортную технологию производства кремния, построили в Ангарске завод – прогорели. Томск – Северск, атомный центр – тоже понадеялись на импортную технологию, тоже не пошло. Люди не хотят работать и хотят все иметь, так не бывает. Никто за нас ничего в России не сделает, мы никому в мире не нужны.

– Все гонятся за прибылью?

– Большая прибыль в машиностроении, приборостроении – это вранье. Деньги дает только целевой или госзаказ. Когда в 90-е годы предприятия банкротили, был коэффициент ликвидности. Все зависело от технологического цикла. Для нефтяников достаточно было иметь 0,5–0,7. Для нас с технологическим циклом 1,5–2 месяца коэффициент был 1,2–1,5. Но если я буду делать танки, то мне надо тройку иметь, потому что нужно иметь запас материалов и технологический цикл 1,5–2 года. А всех начали мести под одну гребенку и всех объявляли банкротами. Мы шли на телевидение, а нам слова не давали сказать. На нашем производстве идут бешеные затраты на содержание имущественного комплекса, технологии, зарплату. Откуда там большая прибыль?

– За счет чего сохраняете конкурентоспособность?

– Только за счет своих мозгов и своих разработок. До сих пор российская термометрия занимает ведущее место в мире вместе с американцами. Раньше все эти заводы располагалась на Украине – Львов, Луцк, Каменск-Подольский. Львов – разработчики, Луцк – производители, Каменск-Подольский занимался пирометрией. А Харьковский институт по пирометрии был головным. Когда Советский Союз распался, Россия осталась без датчиков температуры. И мы стали этим заниматься, потому что в основном занимались измерением СВЧ-диапазона.

Сейчас крепко стоим на ногах, потому что не останавливаемся ни на минуту.

Комментарий специалиста:

Анатолий Походун, заместитель директора ФГУП ВНИИМ им. Д.И. Менделеева, председатель Комиссии по метрологии при научном совете по комплексной проблеме «Теплофизика и теплоэнергетика» и Технического комитета по метрологии Росстандарта, доктор технических наук, профессор:

– Омский завод «Эталон» из захудалого заводика который делал несколько образцов оборудования по термометрии, превратился в научно-производственное объединение со своим КБ. Омичи очень тесно сотрудничают с метрологическими институтами, в первую очередь с ВНИИМ, с Академией наук, с военными. Благодаря его деятельности мы реализуем свои идеи.

То, что на омском «Эталоне» воспроизвели луцкие датчики, так это неудивительно – они делают гораздо более сложные вещи, которые России пришлось бы покупать за границей. Например, излучатель до 2,5 тыс. градусов, который решил много проблем, протяженный излучатель для тепловидения.

Омичи запустили в серию и решили очень много вопросов: термометрическое обеспечение термометрии, оборудование для метрологического обеспечения тепловидения, новейшие датчики для термометрии, вторичные приборы. Омское предприятие эффективно осуществляет импортозамещение, напрямую препятствует утеканию валюты за границу и поддерживает наши возможности по фундаментальным исследованиям, потому что без них мы сами ничего не стоим.

1073

По просьбе РИА «Омск-Информ» генеральный директор ООО «Эталон» Владимир Никоненко прокомментировал ситуацию с импортозамещением в метрологической отрасли страны.

ДИАЛОГ

С

БИЗНЕСОМ

– Владимир Афанасьевич, после того, как по просьбе нижнетагильского танкового завода вы в кратчайший срок воспроизвели луцкие датчики (Украина), ваше предприятие за сутки стало знаменитым. Как с заказами сейчас?

– Честно говоря, не понимаю всей этой шумихи. Знакомые звонят из Москвы, Питера, Обнинска – ты теперь великий. А в этом датчике ничего сверхъестественного, мы намного сложнее приборы делаем и прошедшие 20 лет, не останавливались ни на день.

Спрашивает нижнетагильцев – почему выбрали нас? Отвечают: «Вы – госпредприятие». У нас действительно 100% акций принадлежит государству. Мы не пошли в приватизацию, поэтому живы. В СССР было 30 заводов «Эталон». Остались мы одни.

– Датчик для Нижнего Тагила уже готов?

– Конечно, сейчас вовсю идут испытания: вибрацию мы прошли, влагу прошли, температуру прошли. Сейчас идут термоциклы. Изготовили опытную партию в 10 штук. Запросили Нижний Тагил: сколько вам нужно датчиков? Отвечают: 500. Это – 5 дней работы нашего завода. Запустили 100 штук установочной партии. Если испытания в Омске пройдут благополучно, выезжаем на испытания в Нижний Тагил.

Спрашиваем – почему не возьмете современные готовые датчики.? Отвечают – нужна конструкция 70-х годов, на ремонтные нужды.

– На запчасти будете работать?

– Наша задача – разработать и сделать. Сразу столкнулись с тем, что комплектующих-то в России нет. Слюду выпускает только одно предприятие в стране, хотя раньше ее выпускали даже в Сибири. Манганин – чушку можно найти в России, а нам же нужна термоэлектродная проволока с нужной термометрической характеристикой для измерения температуры. Ее делает единственное предприятие в стране, цикл изготовления – полгода. Нашли проволоку еще из советских запасов, на ней пока датчики и сделали. Разъемы для стыковки раньше выпускал житомирский завод, его больше нет. Луцкий завод начал выпускать эти разъемы сам. Мы повторили. Еще раз говорю – в этом датчике нет ничего необычного. Для нас это далеко не самое сложное изделие. И будет ли оно еще востребовано – большой вопрос.

– Что-то вы без энтузиазма о военных заказах?

– Потому что опыт работы с высшими военными чинами у нас «злой», как я говорю. До сих пор все обещания по военной тематике оказывались блефом. Нижнему Тагилу мы датчики изготовили, но ни рубля от заказчика или государства еще не получили. Все за счет собственных средств: разработка, оснастка, материалы, зарплата. Мы всю жизнь так делаем, потому что, если хочешь жить, нужно вкладывать в собственные разработки.

Выживаем только за счет своей номенклатуры, работаем для ТЭКа, нефтяников, газовиков, энергетиков, для всех отраслей, где есть измерение температуры. В метрологии очень востребованы новые изделия. Для спутников сделали датчики измерения температуры, СВЧ-переходы для «Ангары». Получили благодарность от ПО им. Хруничева. Но это был даже не заказ, а заказик. При том что наш завод – единственный в России. Вот вам и импортозамещение. Мы просто понимаем: если мы не сделаем, то вряд ли кто-то в стране это вообще сделает.

Например, сломался на танке немецкий датчик. Покупать дорого. Бегут к нам – можете сделать? Посмотрели, сделали, испытали, все нормально, работает лучше немецкого. Получили золотую медаль на выставке. Дальше, в серию, дело не идет.

– Получается, что в России конкурентов у вас нет?

– Метрологическое оборудование мы делаем практически единственные. Кроме нас, метрологические приборы – термостаты, криостаты, реостаты, никто в России не делает. Наша продукция – это контактные приборы от минус 200 до плюс 1200 градусов и пирометрия или бесконтактные средства измерения – от плюс 300 градусов до 2,5 тыс. градусов, в том числе эталонный пирометр.

– Сколько у вас специалистов?

– У нас в СКБ 40 человек.

– Вы входите в холдинг или самостоятельны?

– В СССР мы относились к системе Госстандарта. После акционирования в 2003 году по имущественному комплексу мы относимся к Росимуществу, по разработкам и технологиям – к к Госстандарту. Но денег от них никаких не имеем.

– Приходится лавировать?

– Нет, просто работаем, не обращая ни на кого внимания. Мы понимаем, какие потребности в стране, у нас тесные связи с институтами Санкт-Петербурга, Новосибирска. Без них мы, конечно, ничего бы не создали. Все идет без государственного финансирования и строится на чисто человеческих отношениях. Науке мы тоже никаких денег не платим. С ОНИИПом так работаем много лет. Только благодаря этим наработанным производственным связям в эти годы можно было выжить.

– Для Арктики работаете?

– Для измерения вечномерзлых грунтов надо создать систему. Мы ее создали. Получили две золотые медали на метрологических всероссийских выставках в 2010 и 2011 гг. И тишина – никому ничего не нужно. Проблема – в психологии людей. По вечномерзлым арктическим грунтам нет нигде четких указаний, что надо обязательно мониторить их состояние под железными или автодорогами. Кто заинтересован, тот это делает. А в основном – хоть трава не расти: растаяла мерзлота, провалится газопровод, ну и шут с ним. Провели железную дорогу на Ямал, температурного мониторинга там пока нет, хотя дорога работает уже года два-три и где-то начинает уже проседать. К этому дело идет. Четких указаний от начальства нет – ничего и не делается. 70% территории страны – это вечная мерзлота, но ее нужно сначала изучать и измерять, а уже потом выяснять, где и что здесь можно строить. А мы измерять температуру не хотим, а осваивать средства хотим. В итоге – куча сломанных домов и провалившиеся газопроводы. Низшее руководство этих вещей не понимает, а до высшего не достучаться.

И потом эти 20 лет информационной войны, когда нам вдалбливали со всех телеэкранов, что мы ни на что не способны. Это – полная ложь.

– Ваш базовый принцип?

– Мао-Цзе-Дун всегда говорил: готовься к войне, холоду и голоду – всегда победишь. Это горькая правда, нужно опираться только на собственные силы. А если ждать, что тебе кто-то поможет, кто-что то за тебя сделает, принесет в ладошке – это тупик. Особенно сейчас. Примеров – куча. Понадеялись на импортную технологию производства кремния, построили в Ангарске завод – прогорели. Томск – Северск, атомный центр – тоже понадеялись на импортную технологию, тоже не пошло. Люди не хотят работать и хотят все иметь, так не бывает. Никто за нас ничего в России не сделает, мы никому в мире не нужны.

– Все гонятся за прибылью?

– Большая прибыль в машиностроении, приборостроении – это вранье. Деньги дает только целевой или госзаказ. Когда в 90-е годы предприятия банкротили, был коэффициент ликвидности. Все зависело от технологического цикла. Для нефтяников достаточно было иметь 0,5–0,7. Для нас с технологическим циклом 1,5–2 месяца коэффициент был 1,2–1,5. Но если я буду делать танки, то мне надо тройку иметь, потому что нужно иметь запас материалов и технологический цикл 1,5–2 года. А всех начали мести под одну гребенку и всех объявляли банкротами. Мы шли на телевидение, а нам слова не давали сказать. На нашем производстве идут бешеные затраты на содержание имущественного комплекса, технологии, зарплату. Откуда там большая прибыль?

– За счет чего сохраняете конкурентоспособность?

– Только за счет своих мозгов и своих разработок. До сих пор российская термометрия занимает ведущее место в мире вместе с американцами. Раньше все эти заводы располагалась на Украине – Львов, Луцк, Каменск-Подольский. Львов – разработчики, Луцк – производители, Каменск-Подольский занимался пирометрией. А Харьковский институт по пирометрии был головным. Когда Советский Союз распался, Россия осталась без датчиков температуры. И мы стали этим заниматься, потому что в основном занимались измерением СВЧ-диапазона.

Сейчас крепко стоим на ногах, потому что не останавливаемся ни на минуту.

Комментарий специалиста:

Анатолий Походун, заместитель директора ФГУП ВНИИМ им. Д.И. Менделеева, председатель Комиссии по метрологии при научном совете по комплексной проблеме «Теплофизика и теплоэнергетика» и Технического комитета по метрологии Росстандарта, доктор технических наук, профессор:

– Омский завод «Эталон» из захудалого заводика который делал несколько образцов оборудования по термометрии, превратился в научно-производственное объединение со своим КБ. Омичи очень тесно сотрудничают с метрологическими институтами, в первую очередь с ВНИИМ, с Академией наук, с военными. Благодаря его деятельности мы реализуем свои идеи.

То, что на омском «Эталоне» воспроизвели луцкие датчики, так это неудивительно – они делают гораздо более сложные вещи, которые России пришлось бы покупать за границей. Например, излучатель до 2,5 тыс. градусов, который решил много проблем, протяженный излучатель для тепловидения.

Омичи запустили в серию и решили очень много вопросов: термометрическое обеспечение термометрии, оборудование для метрологического обеспечения тепловидения, новейшие датчики для термометрии, вторичные приборы. Омское предприятие эффективно осуществляет импортозамещение, напрямую препятствует утеканию валюты за границу и поддерживает наши возможности по фундаментальным исследованиям, потому что без них мы сами ничего не стоим.

1073