Омск-Информ
ЛентаЖурнал
Поиск

Снижение показателей омского АПК, пустеющие деревни, растерянность омского села, уезжающая на заработки молодежь – все это не может оставить равнодушными тех, кто в 70-е – 80-е годы поднял сельское хозяйство Омской области до 5-го места в СССР.

О своем видении ситуации, направлениях выхода из нее рассказывает Иван Александрович Назаров, в прошлом директор знаменитого русско-полянского совхоза «Сибиряк», первый секретарь обкома КПСС, а сейчас арбитражный управляющий.

Диалог

с

бизнесом

– Иван Александрович, с какими показателями омское село вошло в 90-е?

– По объему производства сельхозпродукции мы занимали 5-е место в СССР после Ставрополья, Московской, Ленинградской областей, там мощные комбинаты были, и Краснодарского края. Учитывались валовой объем, эффективность работы. В 1990 году Омская область, не только полностью кормила себя, но и поставляла сельхозпродукцию в 52 адреса СССР, начиная от Калининградской области и кончая Тихоокеанским флотом.

«Колбасные» электрички в бывшем Союзе были только в Москву и в Омск. К нам ехали из Тюмени, Новосибирска, с Урала за дешевым мясом, которое было не дороже 3,5 рубля за килограмм.

– Чем удавалось держать цену?

– Регулированием через спрос и предложение. Никто никому не приказывал. На складах Омской областной потребкооперации был запас мяса, масла, другого продовольствия. Еженедельно собиралась информация, какая цена на рынках. Как только там намеревались поднять цену, каждому же хочется продать подороже, на прилавок коопторгов со складов ежедневно выкладывалось по 15–20 тонн мяса по цене не выше 3,50. И цена не поднималась. В точности такое же регулирование цен на продукты внедрено сейчас в Белгородской области.

– Как Манякин руководил селом?

– Когда Манякин приехал, Омская область была в таком же состоянии, как сейчас. Он все время ездил по области, приобрел много друзей, советчиков. Не со своими чиновниками советовался, а ехал к директору Северо-Любинского племзавода, садились и начинали анализировать проблему – как что делать. Русскую Поляну любил, там были толковые руководители. Мог приехать на совет не с директором, а с агрономом, лаборантом, бригадиром. Меня в сторону, берет бригадира под локоток и пошел с ним в поле разговаривать. Что-то проверял, понимал, что могу слукавить, подыграть. А когда он говорит с бригадиром с 4 классами образования, тот только правду-матку режет.

– По развитию омского села была одна программа?

– У Сергея Иосифовича Манякина было очень много программ, все они реализованы. Каждая программа в комплексе тянула за собой несколько. Каждое хозяйство должно было построить за год 25 квартир. Где 25 – там и 40, значит молодежь останется, восполняются кадры механизаторов, животноводов. Это молоко, мясо – а мы только за одну ниточку потянули. Кадры – это главное, что тогда было заложено, кроме современных технологий и механизации. Практически все руководители совхозов и колхозов имели высшее сельскохозяйственное образование. Все проходили селекционный отбор. В каждом парткоме, райкоме был кадровый резерв. При выдвижении на пост директора совхоза или председателя колхоза обязательно учитывалось мнение людей. В коллектив всегда приезжали и интересовались – что за человек, как работает, как о нем отзываются подчиненные? В деревне же ничего не спрячешь. Хама, вора сразу видно. Полушубок стащил, вся деревня уже знает.

– Какие руководящие кадры в омском селе сейчас?

– Сегодня подавляющая часть руководителей хозяйств, сельхозорганизаций не имеет не то что высшего образования, а даже специальной подготовки. Элементарно не знают таблицу умножения, грамматику, не говоря о профессиональных вещах. Их образование – юриспруденция, налоги, банковское дело. Предприятиями АПК руководят учителя, врачи, экономисты, менеджеры, трактористы. Может, он хороший тракторист, но он же не разбирается в современных технологиях. Иногда такие решения «выкатывают», что сразу возникает вопрос: что заканчивал, купил диплом или так учился? Толковый агроном или зоотехник сегодня в Омской области – редкость. Хотя еще 25 лет назад руководители омского села были личностями, был серьезный кадровый потенциал. Ситуацию надо быстро менять, иначе Омскую область ждет провал.

Три года назад я вник в то, что происходит в омском селе, и ужаснулся. Направил министру сельского хозяйства области докладную записку. Реакции не было.

– Подготовка кадров для сельского хозяйства Омской области начиналась со школы?

– Я сам преподавал в сельской школе агрономию, инженерное дело. Вместе с аттестатом выпускнику выдавали удостоверение тракториста. Проработав год-два он становился мастером. Ребята получали профессию без отрыва от учебы. Все комбайны были укомплектованы помощниками комбайнеров – девяти-, десятиклассниками. Мы доплачивали комбайнеру, он отвечал за технику безопасности, с него бралась подписка. Помощниками на комбайн чаще брали сыновей, племянников, родных. Ребятишки за месяц зарабатывали большие деньги, несли их в семью, радуя родителей.

При каждой средней школе были школьные производственные бригады. Выделялся участок земли, новая техника, потому что старую стыдно детям давать. Кто кроликов разводил, кто гусей, кто кур, садили картошку, овощи. Все это шло в школьную столовую, в школьное овощехранилище, излишки продавались, деньги шли в школьную кассу. Молодежь с раннего возраста втягивалась в труд. Не знаю, везде ли в СССР это было, но в Омской области это дало хорошие плоды в воспитании людей. И эта закладка еще сохранилась, не все потеряно.

– Молодые бегут из села?

– География моей работы как арбитражного управляющего – от Пермского края до Кемерово. Есть такой ежедневный поезд Новосибирск – Новый Уренгой, часто на нем езжу. Если три года назад в Омске в него садились десятки людей, то теперь – сотни. Если 5 лет назад пассажиры поезда мне называли зарплату 80–100 тысяч, сейчас – 30. Спрашиваю: зачем едешь? Отвечают: в Омской области нет работы. Спрашиваешь откуда – Нововаршавка, Кормиловка, Саргатка, Тевриз. Говорю: хоть шишки бы шел собирал. Отвечает: шишки же не каждый год.

Если сначала на тюменский Север молодежь ездила вместе с отцами, сейчас едет одна молодежь. Но! Они приезжают, год-два красят заборы, подай-принеси, а потом их ставят помощниками крановщика, тракториста, и они там приобретают профессию. Не в школе или училище, не от отца, а от чужого дяди вдали от дома.

– Можно ли поднять омское село?

– Хозяйства были крупные, в «Сибиряке» было 50 тысяч овец, 14–15 тысяч свиней, 1,5–2 тысячи коров. Этого не вернешь, но нужно делать все, чтобы люди держали скот, по нескольку коров, огороды чтобы были большие. Обязательно выделить пастбища, продавать корма, организовывать заготовку сырья – молока, мяса, картошки, шкур – всего. Нужна переработка – крупорушки, мельницы, отходы можно подешевле селу продавать. В Омской области крестьянам стало невыгодно держать скот – больше тратишь, чем получаешь. Нет системного сбора сырья с хорошей ценой. Большая часть населения растит скотину и птицу для себя, на рынок возят все меньше. Если загубим личное подворье, не знаю, к чему придем.

– Как решался этот вопрос в 70-е, 80-е годы?

– Волевым решением. Был принцип: сто дворов – сто коров. Я был директором совхоза, у меня жена – горожанка, плакала, но доила. Обязаны были держать корову. И свиней держали, и уток, а как иначе? Ты же руководитель, должен пример подавать. Ну как деревенский человек будет покупать продукты в магазине! Это идиотизм, крестьянин должен сам себя кормить, а излишки продавать. Пусть он сам вволю покушает, семью покормит, на рынке продаст, горожанам. Сейчас надо восстанавливать, чтобы у каждого омского подворья была своя животина, свой огород. Это заставит трудиться всю семью, доходы появятся, не будет этого пьянства, отчаянья. Едешь в командировку на 5–6 дней по России и начинаешь болеть, потому что у людей сплошное уныние. Они находятся в каком-то шоковом состоянии, их поведение непредсказуемо. Везде недовольство, злоба, кроме, может быть, Тюмени и Белгорода.

– И как вывести АПК из ямы? Разве областная власть может повлиять на частника или выборного главу района?

– Возврата назад нет. Но нельзя идти вперед с головой, повернутой назад. Мы за 25 лет достаточно накопили своего опыта. Надо начинать учиться на собственных ошибках и их исправлять. Для этого нужно желание управленческой элиты. И воля. И мощная поддержка государства. В советское время работать было легче, шла колоссальная поддержка. Сейчас я с моим опытом не знаю, смог бы управлять даже небольшим сельхозколлективом? Появилось много нового: экономика, новые технологии. Все это надо знать, учиться. Решения должны быть комплексными на уровне страны, области, района. Должен быть патриотизм – поднять свою страну с колен. Не только выжить нам, как государству, а подняться, преуспеть.

Сейчас много говорят о внешней угрозе. Да нас бомбить не надо. Просто можно уморить голодом. В омских магазинах гречка – алтайская, мука – алтайская, молоко – тюменское, мясо – новосибирское. Мне говорят: бизнес, рынок. А что, с Алтая выгоднее сюда везти за тысячу километров? Это же неправда, значит дело в другом. Дело уже касается продовольственной безопасности региона. В созданной в Омской области ситуации нужно очень внимательно и пристрастно разбираться – что, как, откуда, кто, почему? Вопрос слишком серьезный. Что-то у нас неладное творится.

– Омскому крестьянину негде продать свою продукцию, полностью ликвидирована система областной кооперативной торговли. Федеральные и местные торговые сети додушивают селянина. Как отрегулировать ситуацию?

– Утверждение, что рынок сам все отрегулирует, – глупость, не бывает такого. Это ошибка или злой умысел. Сейчас требуют, чтобы водка была не ниже 199 рублей, а почему? Пусть рынок регулирует. Значит, здесь государству можно вмешиваться, а в другие сферы нельзя? Возросли цены на сигареты, но это тоже волевое решение государства. А как же рынок? Значит, вранье, говорим, мол, все само, а то, что нам надо, регулируем четким волевым решением.

Государство должно напрямую участвовать в организации сбыта сельхозпродукции. Можно на Белгородчине провести всероссийское совещание, собрать губернаторов, все показать.

Нужно не только ставить условия сетям, но и требовать. А главное, иметь экономические рычаги влияния на рынок через инфраструктуру, земельные отношения, собственную областную сбытовую сеть.

Иногда встречаюсь со своими знакомыми в Москве, Питере, спрашиваю, почему не приезжаете в Омск. В Москве достаточно очень богатых омичей. Мнутся, потом рассказывают: приезжаем в Новосибирск со своими проектами (тогда Толоконский работал), условие одно – вот земля, вот послабление по налогам, только зарегистрируйте компанию в Новосибирске и работайте с местными производителями. В Омской области таких подходов нет, зато просьб к инвесторам масса.

– Как вы оцениваете проекты Аграрной комиссии, которую возглавляет Степан Бонковский?

– Степан Степанович знает проблемы села и хочет их решить. Такому человеку не помочь – грех. Для Омской области не все потеряно, пока есть такие люди. Дай Бог, чтоб их было больше и чтобы общество их поддерживало, избирая депутатами, руководителями районов. У Степана есть хорошая черта: он выбирает какую-то узловую проблему и решает ее. Возьмем проект «Аграрная династия», это здорово, потому что деревенский человек услышал доброе слово о себе. Или проект «Сельское подворье» – раздают цыплят, утят, гусят. Это не болтовня, не какой-то рок-концерт или массовка, а реальная помощь людям. Или программа по Героям Труда. В каком-то плане Степан Степанович действует в манякинском ключе, тот тоже вычленял проблему и потом «бил» ее. Бонковский – человек перспективный, потому что может менять ситуацию, стремится к лучшему. Такие люди нужны. Не рвачи, не богачи, многим из которых безразлична судьба Омской области. Набрали земли и работают по принципу: посеял, убрал, продал, в карман положил. Наша земля для них просто средство обогащения. Помните 15–20 лет назад все говорили: Саввы Морозовы появятся, Омск расцветет? Не появились, не расцвел.

– Можно ли повернуть омских олигархов к Родине лицом?

– То, что частная собственность священна, надо приветствовать. Но все должно быть в меру. Никогда не назовешь крупного предпринимателя вором, если он вкладывает эти деньги для людей, для детей. В фабрику, библиотеку, школу юннатов, бассейн. Но этого же нет.

С капиталом надо работать, заинтересовывать. У нас мощнейшее землячество в Москве, нужно разговаривать, предлагать. Они не только сами могут вложить средства в Омскую область, могут кого-то и пригласить, порекомендовать.

– Какие первые 3 шага надо сделать для восстановления Омского АПК с учетом того, что сейчас частная собственность и всех под одну гребенку не построишь?

– Первое – восстановить систему подготовки кадров, иначе через 10–15 лет некому будет работать на земле. Нам же не землекоп нужен, а специалист, который может работать на тракторе, комбайне с электроникой. Должна быть государственная программа такой профподготовки.

Второе – поддержать любое сельхозпроизводство: ЛПХ, фермерское хозяйство или крупное объединение через послабление в налогах, инвестиции. Если село разъедется, обратно никого не вернем.

Третье – выбрать умных, толковых руководителей и помочь им технически перевооружить хозяйства, построить доильные залы, современное кормопроизводство, механизированные животноводческие комплексы. Пусть это будет белорусская техника, немецкая, но людям надо дать возможность модернизировать свое производство.

Мне в Тюмени показывали пример: государство выделяет крестьянину 30 млн рублей. Не деньгами. Дают землю, разрабатывают проектно-сметную документацию, подводят коммуникации, строят дом, коровник или телятник, кормохранилище, небольшую мастерскую, водокачку с водонапорной башней, подстанцию, дают трактор. Весь комплекс огораживают, подводят асфальт. Человек, который берется поднять это производство 3 года ничего не платит. Потом его проверяет комиссия. Если не смог или профукал – получит по полной программе. Если сохранил и развил – поддержка продолжается, но уже на других условиях, и все затраты возвращаются через продукцию. Мудро. Два года назад в Тюменской области было 6 таких хозяйств.

– На ваш взгляд, в Омской области остались люди, которые могут поднять село?

– Их много. И к власти обязательно должны прийти они, а не пустобрехи. В 90-е годы Омская область разом потеряла весь кадровый потенциал через выборы руководителей. Акционирование шло насильственно. Людей нельзя было лишать права выбора. Если нравился людям колхоз, пусть бы оставили. Совхозы, понятно, содержало государство, а колхоз – это негосударственная форма хозяйствования, коллективные паевые хозяйства могли быть оставлены. В Солнцевке Исилькульского района такая форма осталась –процветают.

В хозяйствах стали проходить выборы директоров. А кто любит требовательного руководителя, который наказывает, держит в коллективе дисциплину? В итоге к руководству хозяйств в 90-х годах пришли механики, бригадиры, управляющие, даже преступники. Зачем было разворачивать уголовные преследования по Алаботинскому и Золотонивскому хозяйствам? Только потому, что не подчинились чьей-то воле акционироваться? Какой же это рынок? Человеку надо давать выбор.

Эти выбранные «специалисты» долги по зарплате и налогам стали гасить производственными активами – сдавать коров на мясо. 80 рублей за килограмм живого веса. 60 рублей в кассу, 20 рублей делят с директором мясокомбината. Везут трактор, комбайн на металлолом. Спустили все. А сейчас оказалось: ни скота, ни техники, и долги как были, так и остались. И по всей стране так, я много езжу, и все это вижу.

Но мы всегда из смуты выходили с достоинством, становясь еще сильнее. Потому что появлялись собиратели, вожаки. Нам нужен вожак. Страна большая, летишь – огни горят, машины ездят, а толку нет. России недостаточно механизма саморегулирования, должен быть толчок, начало. А начало это – в вожде. Смотрите, как рейтинг Путина поднялся – хотя это всего лишь Крым! Потому что начал земли собирать, кулак показал. То же самое трансформируется на регион. Потенциал Омской области еще не утрачен. Мы еще живые и знаем, как восстановить область и страну. Ведь достаточно, чтобы нам честно сказали: будет сделано то-то и то-то – потерпите. И мы будет терпеть и пахать. Но нельзя врать народу. Никогда.

Диалог вел Юрий Епанчинцев

2325

Снижение показателей омского АПК, пустеющие деревни, растерянность омского села, уезжающая на заработки молодежь – все это не может оставить равнодушными тех, кто в 70-е – 80-е годы поднял сельское хозяйство Омской области до 5-го места в СССР.

О своем видении ситуации, направлениях выхода из нее рассказывает Иван Александрович Назаров, в прошлом директор знаменитого русско-полянского совхоза «Сибиряк», первый секретарь обкома КПСС, а сейчас арбитражный управляющий.

Диалог

с

бизнесом

– Иван Александрович, с какими показателями омское село вошло в 90-е?

– По объему производства сельхозпродукции мы занимали 5-е место в СССР после Ставрополья, Московской, Ленинградской областей, там мощные комбинаты были, и Краснодарского края. Учитывались валовой объем, эффективность работы. В 1990 году Омская область, не только полностью кормила себя, но и поставляла сельхозпродукцию в 52 адреса СССР, начиная от Калининградской области и кончая Тихоокеанским флотом.

«Колбасные» электрички в бывшем Союзе были только в Москву и в Омск. К нам ехали из Тюмени, Новосибирска, с Урала за дешевым мясом, которое было не дороже 3,5 рубля за килограмм.

– Чем удавалось держать цену?

– Регулированием через спрос и предложение. Никто никому не приказывал. На складах Омской областной потребкооперации был запас мяса, масла, другого продовольствия. Еженедельно собиралась информация, какая цена на рынках. Как только там намеревались поднять цену, каждому же хочется продать подороже, на прилавок коопторгов со складов ежедневно выкладывалось по 15–20 тонн мяса по цене не выше 3,50. И цена не поднималась. В точности такое же регулирование цен на продукты внедрено сейчас в Белгородской области.

– Как Манякин руководил селом?

– Когда Манякин приехал, Омская область была в таком же состоянии, как сейчас. Он все время ездил по области, приобрел много друзей, советчиков. Не со своими чиновниками советовался, а ехал к директору Северо-Любинского племзавода, садились и начинали анализировать проблему – как что делать. Русскую Поляну любил, там были толковые руководители. Мог приехать на совет не с директором, а с агрономом, лаборантом, бригадиром. Меня в сторону, берет бригадира под локоток и пошел с ним в поле разговаривать. Что-то проверял, понимал, что могу слукавить, подыграть. А когда он говорит с бригадиром с 4 классами образования, тот только правду-матку режет.

– По развитию омского села была одна программа?

– У Сергея Иосифовича Манякина было очень много программ, все они реализованы. Каждая программа в комплексе тянула за собой несколько. Каждое хозяйство должно было построить за год 25 квартир. Где 25 – там и 40, значит молодежь останется, восполняются кадры механизаторов, животноводов. Это молоко, мясо – а мы только за одну ниточку потянули. Кадры – это главное, что тогда было заложено, кроме современных технологий и механизации. Практически все руководители совхозов и колхозов имели высшее сельскохозяйственное образование. Все проходили селекционный отбор. В каждом парткоме, райкоме был кадровый резерв. При выдвижении на пост директора совхоза или председателя колхоза обязательно учитывалось мнение людей. В коллектив всегда приезжали и интересовались – что за человек, как работает, как о нем отзываются подчиненные? В деревне же ничего не спрячешь. Хама, вора сразу видно. Полушубок стащил, вся деревня уже знает.

– Какие руководящие кадры в омском селе сейчас?

– Сегодня подавляющая часть руководителей хозяйств, сельхозорганизаций не имеет не то что высшего образования, а даже специальной подготовки. Элементарно не знают таблицу умножения, грамматику, не говоря о профессиональных вещах. Их образование – юриспруденция, налоги, банковское дело. Предприятиями АПК руководят учителя, врачи, экономисты, менеджеры, трактористы. Может, он хороший тракторист, но он же не разбирается в современных технологиях. Иногда такие решения «выкатывают», что сразу возникает вопрос: что заканчивал, купил диплом или так учился? Толковый агроном или зоотехник сегодня в Омской области – редкость. Хотя еще 25 лет назад руководители омского села были личностями, был серьезный кадровый потенциал. Ситуацию надо быстро менять, иначе Омскую область ждет провал.

Три года назад я вник в то, что происходит в омском селе, и ужаснулся. Направил министру сельского хозяйства области докладную записку. Реакции не было.

– Подготовка кадров для сельского хозяйства Омской области начиналась со школы?

– Я сам преподавал в сельской школе агрономию, инженерное дело. Вместе с аттестатом выпускнику выдавали удостоверение тракториста. Проработав год-два он становился мастером. Ребята получали профессию без отрыва от учебы. Все комбайны были укомплектованы помощниками комбайнеров – девяти-, десятиклассниками. Мы доплачивали комбайнеру, он отвечал за технику безопасности, с него бралась подписка. Помощниками на комбайн чаще брали сыновей, племянников, родных. Ребятишки за месяц зарабатывали большие деньги, несли их в семью, радуя родителей.

При каждой средней школе были школьные производственные бригады. Выделялся участок земли, новая техника, потому что старую стыдно детям давать. Кто кроликов разводил, кто гусей, кто кур, садили картошку, овощи. Все это шло в школьную столовую, в школьное овощехранилище, излишки продавались, деньги шли в школьную кассу. Молодежь с раннего возраста втягивалась в труд. Не знаю, везде ли в СССР это было, но в Омской области это дало хорошие плоды в воспитании людей. И эта закладка еще сохранилась, не все потеряно.

– Молодые бегут из села?

– География моей работы как арбитражного управляющего – от Пермского края до Кемерово. Есть такой ежедневный поезд Новосибирск – Новый Уренгой, часто на нем езжу. Если три года назад в Омске в него садились десятки людей, то теперь – сотни. Если 5 лет назад пассажиры поезда мне называли зарплату 80–100 тысяч, сейчас – 30. Спрашиваю: зачем едешь? Отвечают: в Омской области нет работы. Спрашиваешь откуда – Нововаршавка, Кормиловка, Саргатка, Тевриз. Говорю: хоть шишки бы шел собирал. Отвечает: шишки же не каждый год.

Если сначала на тюменский Север молодежь ездила вместе с отцами, сейчас едет одна молодежь. Но! Они приезжают, год-два красят заборы, подай-принеси, а потом их ставят помощниками крановщика, тракториста, и они там приобретают профессию. Не в школе или училище, не от отца, а от чужого дяди вдали от дома.

– Можно ли поднять омское село?

– Хозяйства были крупные, в «Сибиряке» было 50 тысяч овец, 14–15 тысяч свиней, 1,5–2 тысячи коров. Этого не вернешь, но нужно делать все, чтобы люди держали скот, по нескольку коров, огороды чтобы были большие. Обязательно выделить пастбища, продавать корма, организовывать заготовку сырья – молока, мяса, картошки, шкур – всего. Нужна переработка – крупорушки, мельницы, отходы можно подешевле селу продавать. В Омской области крестьянам стало невыгодно держать скот – больше тратишь, чем получаешь. Нет системного сбора сырья с хорошей ценой. Большая часть населения растит скотину и птицу для себя, на рынок возят все меньше. Если загубим личное подворье, не знаю, к чему придем.

– Как решался этот вопрос в 70-е, 80-е годы?

– Волевым решением. Был принцип: сто дворов – сто коров. Я был директором совхоза, у меня жена – горожанка, плакала, но доила. Обязаны были держать корову. И свиней держали, и уток, а как иначе? Ты же руководитель, должен пример подавать. Ну как деревенский человек будет покупать продукты в магазине! Это идиотизм, крестьянин должен сам себя кормить, а излишки продавать. Пусть он сам вволю покушает, семью покормит, на рынке продаст, горожанам. Сейчас надо восстанавливать, чтобы у каждого омского подворья была своя животина, свой огород. Это заставит трудиться всю семью, доходы появятся, не будет этого пьянства, отчаянья. Едешь в командировку на 5–6 дней по России и начинаешь болеть, потому что у людей сплошное уныние. Они находятся в каком-то шоковом состоянии, их поведение непредсказуемо. Везде недовольство, злоба, кроме, может быть, Тюмени и Белгорода.

– И как вывести АПК из ямы? Разве областная власть может повлиять на частника или выборного главу района?

– Возврата назад нет. Но нельзя идти вперед с головой, повернутой назад. Мы за 25 лет достаточно накопили своего опыта. Надо начинать учиться на собственных ошибках и их исправлять. Для этого нужно желание управленческой элиты. И воля. И мощная поддержка государства. В советское время работать было легче, шла колоссальная поддержка. Сейчас я с моим опытом не знаю, смог бы управлять даже небольшим сельхозколлективом? Появилось много нового: экономика, новые технологии. Все это надо знать, учиться. Решения должны быть комплексными на уровне страны, области, района. Должен быть патриотизм – поднять свою страну с колен. Не только выжить нам, как государству, а подняться, преуспеть.

Сейчас много говорят о внешней угрозе. Да нас бомбить не надо. Просто можно уморить голодом. В омских магазинах гречка – алтайская, мука – алтайская, молоко – тюменское, мясо – новосибирское. Мне говорят: бизнес, рынок. А что, с Алтая выгоднее сюда везти за тысячу километров? Это же неправда, значит дело в другом. Дело уже касается продовольственной безопасности региона. В созданной в Омской области ситуации нужно очень внимательно и пристрастно разбираться – что, как, откуда, кто, почему? Вопрос слишком серьезный. Что-то у нас неладное творится.

– Омскому крестьянину негде продать свою продукцию, полностью ликвидирована система областной кооперативной торговли. Федеральные и местные торговые сети додушивают селянина. Как отрегулировать ситуацию?

– Утверждение, что рынок сам все отрегулирует, – глупость, не бывает такого. Это ошибка или злой умысел. Сейчас требуют, чтобы водка была не ниже 199 рублей, а почему? Пусть рынок регулирует. Значит, здесь государству можно вмешиваться, а в другие сферы нельзя? Возросли цены на сигареты, но это тоже волевое решение государства. А как же рынок? Значит, вранье, говорим, мол, все само, а то, что нам надо, регулируем четким волевым решением.

Государство должно напрямую участвовать в организации сбыта сельхозпродукции. Можно на Белгородчине провести всероссийское совещание, собрать губернаторов, все показать.

Нужно не только ставить условия сетям, но и требовать. А главное, иметь экономические рычаги влияния на рынок через инфраструктуру, земельные отношения, собственную областную сбытовую сеть.

Иногда встречаюсь со своими знакомыми в Москве, Питере, спрашиваю, почему не приезжаете в Омск. В Москве достаточно очень богатых омичей. Мнутся, потом рассказывают: приезжаем в Новосибирск со своими проектами (тогда Толоконский работал), условие одно – вот земля, вот послабление по налогам, только зарегистрируйте компанию в Новосибирске и работайте с местными производителями. В Омской области таких подходов нет, зато просьб к инвесторам масса.

– Как вы оцениваете проекты Аграрной комиссии, которую возглавляет Степан Бонковский?

– Степан Степанович знает проблемы села и хочет их решить. Такому человеку не помочь – грех. Для Омской области не все потеряно, пока есть такие люди. Дай Бог, чтоб их было больше и чтобы общество их поддерживало, избирая депутатами, руководителями районов. У Степана есть хорошая черта: он выбирает какую-то узловую проблему и решает ее. Возьмем проект «Аграрная династия», это здорово, потому что деревенский человек услышал доброе слово о себе. Или проект «Сельское подворье» – раздают цыплят, утят, гусят. Это не болтовня, не какой-то рок-концерт или массовка, а реальная помощь людям. Или программа по Героям Труда. В каком-то плане Степан Степанович действует в манякинском ключе, тот тоже вычленял проблему и потом «бил» ее. Бонковский – человек перспективный, потому что может менять ситуацию, стремится к лучшему. Такие люди нужны. Не рвачи, не богачи, многим из которых безразлична судьба Омской области. Набрали земли и работают по принципу: посеял, убрал, продал, в карман положил. Наша земля для них просто средство обогащения. Помните 15–20 лет назад все говорили: Саввы Морозовы появятся, Омск расцветет? Не появились, не расцвел.

– Можно ли повернуть омских олигархов к Родине лицом?

– То, что частная собственность священна, надо приветствовать. Но все должно быть в меру. Никогда не назовешь крупного предпринимателя вором, если он вкладывает эти деньги для людей, для детей. В фабрику, библиотеку, школу юннатов, бассейн. Но этого же нет.

С капиталом надо работать, заинтересовывать. У нас мощнейшее землячество в Москве, нужно разговаривать, предлагать. Они не только сами могут вложить средства в Омскую область, могут кого-то и пригласить, порекомендовать.

– Какие первые 3 шага надо сделать для восстановления Омского АПК с учетом того, что сейчас частная собственность и всех под одну гребенку не построишь?

– Первое – восстановить систему подготовки кадров, иначе через 10–15 лет некому будет работать на земле. Нам же не землекоп нужен, а специалист, который может работать на тракторе, комбайне с электроникой. Должна быть государственная программа такой профподготовки.

Второе – поддержать любое сельхозпроизводство: ЛПХ, фермерское хозяйство или крупное объединение через послабление в налогах, инвестиции. Если село разъедется, обратно никого не вернем.

Третье – выбрать умных, толковых руководителей и помочь им технически перевооружить хозяйства, построить доильные залы, современное кормопроизводство, механизированные животноводческие комплексы. Пусть это будет белорусская техника, немецкая, но людям надо дать возможность модернизировать свое производство.

Мне в Тюмени показывали пример: государство выделяет крестьянину 30 млн рублей. Не деньгами. Дают землю, разрабатывают проектно-сметную документацию, подводят коммуникации, строят дом, коровник или телятник, кормохранилище, небольшую мастерскую, водокачку с водонапорной башней, подстанцию, дают трактор. Весь комплекс огораживают, подводят асфальт. Человек, который берется поднять это производство 3 года ничего не платит. Потом его проверяет комиссия. Если не смог или профукал – получит по полной программе. Если сохранил и развил – поддержка продолжается, но уже на других условиях, и все затраты возвращаются через продукцию. Мудро. Два года назад в Тюменской области было 6 таких хозяйств.

– На ваш взгляд, в Омской области остались люди, которые могут поднять село?

– Их много. И к власти обязательно должны прийти они, а не пустобрехи. В 90-е годы Омская область разом потеряла весь кадровый потенциал через выборы руководителей. Акционирование шло насильственно. Людей нельзя было лишать права выбора. Если нравился людям колхоз, пусть бы оставили. Совхозы, понятно, содержало государство, а колхоз – это негосударственная форма хозяйствования, коллективные паевые хозяйства могли быть оставлены. В Солнцевке Исилькульского района такая форма осталась –процветают.

В хозяйствах стали проходить выборы директоров. А кто любит требовательного руководителя, который наказывает, держит в коллективе дисциплину? В итоге к руководству хозяйств в 90-х годах пришли механики, бригадиры, управляющие, даже преступники. Зачем было разворачивать уголовные преследования по Алаботинскому и Золотонивскому хозяйствам? Только потому, что не подчинились чьей-то воле акционироваться? Какой же это рынок? Человеку надо давать выбор.

Эти выбранные «специалисты» долги по зарплате и налогам стали гасить производственными активами – сдавать коров на мясо. 80 рублей за килограмм живого веса. 60 рублей в кассу, 20 рублей делят с директором мясокомбината. Везут трактор, комбайн на металлолом. Спустили все. А сейчас оказалось: ни скота, ни техники, и долги как были, так и остались. И по всей стране так, я много езжу, и все это вижу.

Но мы всегда из смуты выходили с достоинством, становясь еще сильнее. Потому что появлялись собиратели, вожаки. Нам нужен вожак. Страна большая, летишь – огни горят, машины ездят, а толку нет. России недостаточно механизма саморегулирования, должен быть толчок, начало. А начало это – в вожде. Смотрите, как рейтинг Путина поднялся – хотя это всего лишь Крым! Потому что начал земли собирать, кулак показал. То же самое трансформируется на регион. Потенциал Омской области еще не утрачен. Мы еще живые и знаем, как восстановить область и страну. Ведь достаточно, чтобы нам честно сказали: будет сделано то-то и то-то – потерпите. И мы будет терпеть и пахать. Но нельзя врать народу. Никогда.

Диалог вел Юрий Епанчинцев

2325