Поиск

Беженцы из охваченной войной Украины добрались до Омска. Из нескольких десятков семей пообщаться с прессой соглашаются единицы – у многих остались дома родственники, которые могут жестоко поплатиться за правду, рассказанную о войне...

С 30-летней Дарьей Перепелицей мы встретились на кухне однокомнатной квартирки в панельном доме. Крышу над головой семье помог найти её отец. С ним Даша не виделась без малого тридцать лет – когда ей был годик, родители развелись. Отец переехал в Омск, Даша с мамой поселились на Украине, и больше они не общались. Когда в родном городке Красный Луч (под Луганском) загрохотали взрывы, Даша отправила отцу телеграмму с просьбой о помощи. Он не отказал, отдав дочке и её семье всё, что смог. На газовой плите стоит чайник, на столе нехитрая посуда, в комнате – диван. Продукты и большая часть одежды – из центра помощи беженцам. Муж Даши, Саша, сейчас на подработке. В Омске он берётся за всё – выкопать яму, починить кран... Даша сидит дома с ребёнком, пятилетним Максимкой. Кажется, она до сих пор немного испугана. На сына Даша смотрит с особой нежностью – так может смотреть лишь мать, пережившая страх потерять ребенка. Дарья и её муж Александр оставили на Украине всё, за два часа покинув охваченный войной город Красный Луч.

Причин раскола Украины на Запад и Восток Дарья не понимает до сих пор. Провинциальный город Красный Луч жил своей тихой размеренной жизнью: люди работали, вовремя получали зарплату. Муж Дарьи, как и большинство местных мужчин, трудился на шахте, она – в Пенсионном фонде. Иногда знакомые уезжали на заработки в Киев, однако «оголтелыми западенцами» от этого не становились – общались с местными как обычно. Но прошлой зимой вдруг случился Майдан.
– В бюджетных учреждениях начались задержки зарплат, видимо, за Майдан расплачивались – предполагает Дарья.
В Красный Луч ни ставленники, ни агитаторы от новой власти не приезжали – наверное, город с населением менее трёхсот тысяч человек Киев не очень-то интересовал. Война здесь началась неожиданно – с бомбёжек окраин, от которых дрожали окна в домах, с появления блок-постов и ополченцев, с того, что бывшие жители Красного Луча, переехавшие в Киев, и местные вдруг перестали понимать друг друга.
– Они твердят: это ваши ополченцы во всём виноваты, это они ваши дома бомбят. И ничего другого даже слушать не хотят. А у меня кум в ополчении, и среди ополченцев я не видела никого чужого. Все – местные жители, добровольцы. В ополчение они ушли, чтобы защищать свои семьи и мирных жителей, если будут нападения, – говорит Дарья.
И всё же войны город старался не замечать – здесь до последнего работали все учреждения и детские сады. По домам люди отсиживались, лишь если из Луганска поступал сигнал о повышенной опасности.
– Всё равно было страшно – летит по небу самолёт, а ты смотришь и думаешь: гражданский или прилетел нас бомбить? Садик, в который ходил Максимка, находился совсем рядом с блок-постом. Чуть только начиналась какая-то заваруха, воспитательница сразу звонила нам, и родители бежали забирать детей. Когда бои стали подходить совсем близко, в садик я его больше не водила. Луганску приходилось ещё тяжелее – их бомбили постоянно. Когда бомба попала в здание местной администрации, моя кума как раз проходила мимо, возвращалась с работы. Выжила чудом, её напарница погибла.
Чем ближе гремели взрывы, тем яснее становилось – нужно уезжать. Супруги Перепелица боялись потерять в этой кровавой мясорубке самое дорогое - сына. Переезд наметили на начало июля, когда Даша и Саша должны были пойти в отпуск, - они до последнего не верили, что, уезжая с Украины, навсегда обрубят все концы. Но покидать город пришлось спешно, собравшись буквально за два часа.
- К тому моменту открытыми оставались только два пункта пропуска - Изварино, куда бежали люди из Донецка, и Новошахтинск. По городу прошёл слух, что скоро закроют и их, а тех, кто остался, включая женщин, будут помещать в фильтрационные лагеря и проверять, не помогали ли они чем-то «сепаратистам», как называли ополченцев в Киеве. Если бы не наши ополченцы, мы бы не смогли уехать - как только пункты пропуска переходили к «правосекам», их закрывали. Говорили, что скоро через границу будут пропускать только женщин и детей, а мужчин в принудительном порядке отправлять воевать. Но в городе уже тогда не работала.
Ваш Ореол

Беженцы из охваченной войной Украины добрались до Омска. Из нескольких десятков семей пообщаться с прессой соглашаются единицы – у многих остались дома родственники, которые могут жестоко поплатиться за правду, рассказанную о войне...

С 30-летней Дарьей Перепелицей мы встретились на кухне однокомнатной квартирки в панельном доме. Крышу над головой семье помог найти её отец. С ним Даша не виделась без малого тридцать лет – когда ей был годик, родители развелись. Отец переехал в Омск, Даша с мамой поселились на Украине, и больше они не общались. Когда в родном городке Красный Луч (под Луганском) загрохотали взрывы, Даша отправила отцу телеграмму с просьбой о помощи. Он не отказал, отдав дочке и её семье всё, что смог. На газовой плите стоит чайник, на столе нехитрая посуда, в комнате – диван. Продукты и большая часть одежды – из центра помощи беженцам. Муж Даши, Саша, сейчас на подработке. В Омске он берётся за всё – выкопать яму, починить кран... Даша сидит дома с ребёнком, пятилетним Максимкой. Кажется, она до сих пор немного испугана. На сына Даша смотрит с особой нежностью – так может смотреть лишь мать, пережившая страх потерять ребенка. Дарья и её муж Александр оставили на Украине всё, за два часа покинув охваченный войной город Красный Луч.

Причин раскола Украины на Запад и Восток Дарья не понимает до сих пор. Провинциальный город Красный Луч жил своей тихой размеренной жизнью: люди работали, вовремя получали зарплату. Муж Дарьи, как и большинство местных мужчин, трудился на шахте, она – в Пенсионном фонде. Иногда знакомые уезжали на заработки в Киев, однако «оголтелыми западенцами» от этого не становились – общались с местными как обычно. Но прошлой зимой вдруг случился Майдан.
– В бюджетных учреждениях начались задержки зарплат, видимо, за Майдан расплачивались – предполагает Дарья.
В Красный Луч ни ставленники, ни агитаторы от новой власти не приезжали – наверное, город с населением менее трёхсот тысяч человек Киев не очень-то интересовал. Война здесь началась неожиданно – с бомбёжек окраин, от которых дрожали окна в домах, с появления блок-постов и ополченцев, с того, что бывшие жители Красного Луча, переехавшие в Киев, и местные вдруг перестали понимать друг друга.
– Они твердят: это ваши ополченцы во всём виноваты, это они ваши дома бомбят. И ничего другого даже слушать не хотят. А у меня кум в ополчении, и среди ополченцев я не видела никого чужого. Все – местные жители, добровольцы. В ополчение они ушли, чтобы защищать свои семьи и мирных жителей, если будут нападения, – говорит Дарья.
И всё же войны город старался не замечать – здесь до последнего работали все учреждения и детские сады. По домам люди отсиживались, лишь если из Луганска поступал сигнал о повышенной опасности.
– Всё равно было страшно – летит по небу самолёт, а ты смотришь и думаешь: гражданский или прилетел нас бомбить? Садик, в который ходил Максимка, находился совсем рядом с блок-постом. Чуть только начиналась какая-то заваруха, воспитательница сразу звонила нам, и родители бежали забирать детей. Когда бои стали подходить совсем близко, в садик я его больше не водила. Луганску приходилось ещё тяжелее – их бомбили постоянно. Когда бомба попала в здание местной администрации, моя кума как раз проходила мимо, возвращалась с работы. Выжила чудом, её напарница погибла.
Чем ближе гремели взрывы, тем яснее становилось – нужно уезжать. Супруги Перепелица боялись потерять в этой кровавой мясорубке самое дорогое - сына. Переезд наметили на начало июля, когда Даша и Саша должны были пойти в отпуск, - они до последнего не верили, что, уезжая с Украины, навсегда обрубят все концы. Но покидать город пришлось спешно, собравшись буквально за два часа.
- К тому моменту открытыми оставались только два пункта пропуска - Изварино, куда бежали люди из Донецка, и Новошахтинск. По городу прошёл слух, что скоро закроют и их, а тех, кто остался, включая женщин, будут помещать в фильтрационные лагеря и проверять, не помогали ли они чем-то «сепаратистам», как называли ополченцев в Киеве. Если бы не наши ополченцы, мы бы не смогли уехать - как только пункты пропуска переходили к «правосекам», их закрывали. Говорили, что скоро через границу будут пропускать только женщин и детей, а мужчин в принудительном порядке отправлять воевать. Но в городе уже тогда не работала.
Ваш Ореол