81 год назад в Омске начали активно бороться с безграмотностью. 31 октября 1932 года в городе появился педагогический институт, а в нём – филологический факультет. Почему спустя 80 лет люди совсем разучились писать и говорить на родном языке? 

Накануне дня рождения университета гостем редакции «АиФ в Омске» стал Вадим ФИЗИКОВ, известный литературовед, критик, 17 лет проработавший деканом филологического факультета ОмГПУ.

Язык вечности

– Вадим Михайлович, в городе в последнее время часто проходят презентации книг омичей. Неужели у нас молодёжь всё ещё стремится стать писателями и поэтами? И кто их читает? 

– Есть тяга к творчеству, и многие мечтают быть писателями, так как это до сих пор считается престижным занятием. Возможность издаваться за свой счёт есть у любого человека, даже у того, кто плохо пишет. Были бы деньги. Другой вопрос в том, что книгу свою выпустить легко, но большого читательского интереса к этому нет. Раньше писателей было меньше, но молодёжь вообще не издавалась. Сейчас ситуация изменилась но в итоге печатается много барахла и откровенно слабых произведений. Часто у авторов не хватает вкуса, чтобы различить, что получилось, а что нет. Ещё и звёздная болезнь бывает. Не то чтобы зазнаются, но очень себя любят. У нас в городе столько книг издаётся, что я поймал себя на мысли, что в последнее время читаю произведения только омских писателей!

– И между тем омские литераторы в родном Омске вообще на птичьих правах. У нас существует два союза писателей, но ни у одного нет помещения. Неприкаянность какая-то получается. Это везде так? 

– Как правило, да. Раньше в городе у союза писателей было хорошее помещение по улице Певцова, но сейчас там приёмная президента. Рядом располагалось книжное издательство, в котором ныне поселился банк.

Страшно, что уровень грамотности падает.

Полежаев, когда руководил регионом, поддерживал писателей, книги издавал, но это было тем, чем при случае можно козырнуть. Сейчас ситуация такая, что нашим писателям и поэтам элементарно негде собраться. Хотя второй писательский союз приютил аграрный университет, выделил ему комнату. Ныне и этого у союза нет.

– Откровенно говоря, быть писателем или поэтом, может, и престижно, но абсолютно невыгодно. Вы у своих студентов спрашивали, зачем они на филфак поступают, когда всех школьников ориентируют на техническое образование?

– Это никогда не было выгодным, хотя сейчас выгода – двигатель жизни. Однажды меня, ещё во время перестройки, поразили первокурсники. Они сказали; что в тот момент, когда рухнула страна, традиции и устои, они захотели быть причастными к чему-то вечному. Язык и наша классическая литература – это то, что никогда не разрушится. Это вне времени. Мне понравились мысли тех студентов.

Штраф за ошибки

– Вот мы говорим о великом русском языке, но, кажется, в Омске про него давно все забыли. Уличные рекламные щиты – с ошибками, за меню в ресторанах можно смело «пары» ста-вить. Быть грамотным сейчас стало не так важно?

– Уровень грамотности, особенно у молодёжи, ужасный. И страшно то, что он постоянно снижается. Герцен в своей книге «Былое и думы» отмечал: «Чаадаев видел, как тон общества меняется наглазно». Так и мы сейчас наглазно видим, как падает уровень грамотности. Я с ненавистью отношусь к ЕГЭ! ЕГЭ – это не знания, а одно из тех обстоятельств, которые губят русский язык. Конечно, на это влияет и общая ситуация в школе, ужасное положение учителя, вынужденного больше заботиться не о знании предмета, а о натаскивании ребёнка к экзамену. На грамотность влияет и обстановка в стране. Посмотрите, Россия в кризисе уже много лет. Великая страна стала заурядным полуколониальным государством. У меня как-то была идея во время перестройки создать совместно с властями организацию, которая выявляла бы ошибки в городской среде. И штрафовать за них! Но никто не откликнулся.

– Вам не кажется, что дело не только в ЕГЭ, но и в том, что книги запоём мало читают? 

– У серьёзной книги много проблем. Всё заменил компьютер, электронные книги и прочие гаджеты. Но у книги есть своя прелесть. Я, например, не умею читать без карандаша в руке. Мне нужно подчёркивать то, что может пригодиться. Почему нет интереса к книгам? Чтение – это труд, сопереживание.

– Но в современной литературе ничего гениального не появляется. Что читать-то? В стране литературный застой. 

– Вы хотите спросить, когда умерла русская классика? Перестройка заставила по-другому взглянуть на русскую литературу. Например, мы знали, что роман Горького «Мать» – это не только классическое произведение соцреализма, а классика литературы. Но классика имеет свойство не умирать, как Гомер, Шекспир или Пушкин. Классика нас всех переживёт. Почему же тогда умерла «Молодая гвардия»? Почему современные школьники не знают, кто такой Олег Кошевой? Если вся эта литература ушла на второй план, значит, и не классика это была? Классический период русской литературы начался с Пушкина, а закончился в советское время. Партия лишила писателей внутренней свободы, и период классики закончился. Сейчас свободы хоть отбавляй, но появилась зависимость не от идеологии, а от денежного мешка. И гениальные произведения исчезли. Вся нынешняя литература – беллетристика. Иногда даже талантливая. Современные люди обращаются к книге больше для развлечения и отвлечения от социальных проблем. Но это понижает вкусовую планку. Я 20 лет вёл телепередачу «Мир книги» и думал: ну когда народ наестся чтивом? И ведь не наелся до сих пор.

Ольга Минайло

АиФ ОМСК