Поиск

По мнению обозревателя РИА «Омск-Информ», на совещании по вопросу «Обеспечение безопасности судоходства на внутренних водных путях РФ» по поводу причин крушения теплохода «Полесье-8» не было сделано главного вывода.

Нельзя сказать, что совещание, состоявшееся в областном правительстве в минувшую среду, прошло впустую. Столичные гости – заместитель министра транспорта РФ Виктор Олерский и руководитель Федерального агентства морского и речного транспорта РФ Александр Давыденко – грамотно провели «разбор полетов» нашли массу недоработок, как в региональном представительстве, так и в общеведомственной организации работы речного транспорта.Чтобы свести к минимуму риск новых речных трагедий, трехчасовая экспертиза случившегося обозначила необходимость создания единого реестра капитанов и судоводителей, увеличения зарплат речников, повышения требований к их работе и обеспечения отрасли новыми кадрами…

1984 год. Военно-транспортный самолет АН-26, следующий из Омска в Москву. После набора высоты экипаж переодевается в тельняшки и треники. Появляется спирт, алюминиевые кружки, вареная курица, по классике жанра завернутая в синюю бумагу, яйца, бородинский хлеб. Командир корабля произносит ритуальную фразу: «Кто-то должен быть трезвым. Сегодня (показывает пальцем на второго пилота) им будешь ты». Бортрадист с бортмехаником заметно оживляются. Охранник груза привычным движением пистолета ТТ открывает четыре бутылки  «Жигулевского», смотрит на меня: «Будешь?»   «Пиво?  Нет».

Где-то через час я уже успел порулить «Анютой», как ласково называл самолет экипаж, и чуть не вогнал его в критическое пике… Через два – охранник груза вывел меня в «тошниловку» отсек между кабиной пилота и транспортны отсеком и, показывая стволом ТТ на двух командировочных лейтенантиков-общевойсковиков, витиевато стал рассуждать о преимуществе ВВС над другими родами войск. «Хочешь, – снимая пистолет с предохранителя, сказал он, в конце концов, – застрелю? Родина от этого ничего не потеряет. Или на, сам, хоть одного, вот хоть этого, рыжего». Лейтенантики, глядя куда-то сквозь нас, молчали. На подлете к «Шереметьево-2» экипаж вновь облачился в форму. По приземлению – твердой, словно на параде, поступью – офицеры проследовали в аэровокзал…

Но за военку разговор отдельный. За последующие четыре года работы уже в гражданской авиации довелось повидать всякого. Таран электрокара с нетрезвым водителем в стойку переднего шасси Ту-154, попытку угона самолета Ан-24 пьяным авиатехником, «выковыривание» совсем уже «мертвого» пилота из-за штурвала «химического» Ан-2. Пили, – в авиации, иль на реке, – и пить будут всегда. Но на моей памяти во всем была одна показательная вещь  –  пилот,  планирующий перед рейсом поднять стакан, спрашивал: «А кто завтра на предсменке?» И только тогда, когда имя врача, проводящего предполетный (предсменный) медицинский осмотр, его устраивало, человек пил. Бывало – вплоть до момента взлета, во время полета, и сразу же после него до момента следующего взлета. Потому что даже тогда, при сравнительно жестком государственном контроле, находилась какая-нибудь задаренная индийским растворимым кофе «Леночка», у которой был вечный насморк и которая знала только две цифры диастолического и систолического давления.

Что происходит сегодня? Если Гражданская авиация сумела даже ужесточить контроль за предсменным освидетельствованием – авиакомпании скрупулезно отслеживают чистоту работы лицензированных медработников, так как единственная предпосылка к летному происшествию может поставить крест на их бизнесе (исключение – полеты за границей, где решение принимает капитан судна), то в других сферах, касающихся перевозки пассажиров, с крушением госконтроля образовался полный бардак.

Речной транспорт. В большинстве российских регионов, в том числе и у нас, сам факт проведения медосвидетельствования экипажей – на усмотрение судовладельцев. А там, где он предусмотрен, он НЕОБЯЗАТЕЛЕН. То есть, катастрофа была запрограммирована, если не в случае, когда невменяемый рулевой в пьяном кураже обходил баржи, словно на скутере, то при элементарном инфаркте, как уже было несколько лет назад в Иртышском бассейне…

На совещании «Обеспечение безопасности судоходства…» в числе прочего прозвучало, что Министерство транспорта будет настаивать на освобождении от должности гендиректора Омского речного порта. Кто бы сомневался. А дальше? Уважаемое собрание  не только не внесло ни одного внятного предложения об ужесточении контроля за медосвидетельствованием выходящих в рейс, не было произнесено ни слова даже о намерениях  приведения хоть в какой-то порядок существующей процедуры. А ведь решение о доверии капитанам жизней людей принимается в билетной кассе (!) Речного вокзала – именно там сегодня «обследуют» экипажи речных судов.  

На самом деле проблема, высвеченная «Полесьем», касается всего транспорта, где контроль за здоровьем (предсменным освидетельствованием) отдан на откуп мелким частникам. Я пять лет не езжу в маршрутных такси. Достаточно было увидеть, КАК водители «маршруток»  проходят эту экспертизу. И КАК, после этого некоторые из них идут завтракать в чебуречную, доставая на ходу пластиковые стаканчики. Итог известен – почти каждую неделю случаи вождения в нетрезвом виде. А это только те, которых поймали, и то без тех, которые откупились.

Каждый день большинство из нас пользуется услугами общественного городского, речного и другого пассажироперевозящего транспорта (отправляет на отдых детей и пр.). Реестровый ли шофер за баранкой и какая у него зарплата, меня интересует в последнюю очередь. Мне важно знать, что он трезв (не с похмелья), не обкурен (уколот), и что он не в предынфарктном (предынсультном) состоянии. И я должен быть уверен, что на этот предмет его проверил не «мутный» доктор, купивший лицензию по случаю, а проверенный человек, за которого несет ответственность выбранная мною власть. А точнее: в случае с городским общественным транспортом комиссии медосвидетельствования должны быть в структуре муниципалитета, с речным – в структуре областного правительства и т.д. А вот уже в ответственности этих официальных лиц необходимо прописать уголовную ответственность за выпуск в рейс неадекватных товарищей.

И ничего в этом трудновыполнимого нет – достаточно поднять вопрос  на  заседаниях Горсовета, Законодательного собрания или в Госдуме.

Или проще пешком?

Владимир Пирогов

Фото Татьяны Шакировой и Алексея Мальгавко (РИА Новости)

2141

По мнению обозревателя РИА «Омск-Информ», на совещании по вопросу «Обеспечение безопасности судоходства на внутренних водных путях РФ» по поводу причин крушения теплохода «Полесье-8» не было сделано главного вывода.

Нельзя сказать, что совещание, состоявшееся в областном правительстве в минувшую среду, прошло впустую. Столичные гости – заместитель министра транспорта РФ Виктор Олерский и руководитель Федерального агентства морского и речного транспорта РФ Александр Давыденко – грамотно провели «разбор полетов» нашли массу недоработок, как в региональном представительстве, так и в общеведомственной организации работы речного транспорта.Чтобы свести к минимуму риск новых речных трагедий, трехчасовая экспертиза случившегося обозначила необходимость создания единого реестра капитанов и судоводителей, увеличения зарплат речников, повышения требований к их работе и обеспечения отрасли новыми кадрами…

1984 год. Военно-транспортный самолет АН-26, следующий из Омска в Москву. После набора высоты экипаж переодевается в тельняшки и треники. Появляется спирт, алюминиевые кружки, вареная курица, по классике жанра завернутая в синюю бумагу, яйца, бородинский хлеб. Командир корабля произносит ритуальную фразу: «Кто-то должен быть трезвым. Сегодня (показывает пальцем на второго пилота) им будешь ты». Бортрадист с бортмехаником заметно оживляются. Охранник груза привычным движением пистолета ТТ открывает четыре бутылки  «Жигулевского», смотрит на меня: «Будешь?»   «Пиво?  Нет».

Где-то через час я уже успел порулить «Анютой», как ласково называл самолет экипаж, и чуть не вогнал его в критическое пике… Через два – охранник груза вывел меня в «тошниловку» отсек между кабиной пилота и транспортны отсеком и, показывая стволом ТТ на двух командировочных лейтенантиков-общевойсковиков, витиевато стал рассуждать о преимуществе ВВС над другими родами войск. «Хочешь, – снимая пистолет с предохранителя, сказал он, в конце концов, – застрелю? Родина от этого ничего не потеряет. Или на, сам, хоть одного, вот хоть этого, рыжего». Лейтенантики, глядя куда-то сквозь нас, молчали. На подлете к «Шереметьево-2» экипаж вновь облачился в форму. По приземлению – твердой, словно на параде, поступью – офицеры проследовали в аэровокзал…

Но за военку разговор отдельный. За последующие четыре года работы уже в гражданской авиации довелось повидать всякого. Таран электрокара с нетрезвым водителем в стойку переднего шасси Ту-154, попытку угона самолета Ан-24 пьяным авиатехником, «выковыривание» совсем уже «мертвого» пилота из-за штурвала «химического» Ан-2. Пили, – в авиации, иль на реке, – и пить будут всегда. Но на моей памяти во всем была одна показательная вещь  –  пилот,  планирующий перед рейсом поднять стакан, спрашивал: «А кто завтра на предсменке?» И только тогда, когда имя врача, проводящего предполетный (предсменный) медицинский осмотр, его устраивало, человек пил. Бывало – вплоть до момента взлета, во время полета, и сразу же после него до момента следующего взлета. Потому что даже тогда, при сравнительно жестком государственном контроле, находилась какая-нибудь задаренная индийским растворимым кофе «Леночка», у которой был вечный насморк и которая знала только две цифры диастолического и систолического давления.

Что происходит сегодня? Если Гражданская авиация сумела даже ужесточить контроль за предсменным освидетельствованием – авиакомпании скрупулезно отслеживают чистоту работы лицензированных медработников, так как единственная предпосылка к летному происшествию может поставить крест на их бизнесе (исключение – полеты за границей, где решение принимает капитан судна), то в других сферах, касающихся перевозки пассажиров, с крушением госконтроля образовался полный бардак.

Речной транспорт. В большинстве российских регионов, в том числе и у нас, сам факт проведения медосвидетельствования экипажей – на усмотрение судовладельцев. А там, где он предусмотрен, он НЕОБЯЗАТЕЛЕН. То есть, катастрофа была запрограммирована, если не в случае, когда невменяемый рулевой в пьяном кураже обходил баржи, словно на скутере, то при элементарном инфаркте, как уже было несколько лет назад в Иртышском бассейне…

На совещании «Обеспечение безопасности судоходства…» в числе прочего прозвучало, что Министерство транспорта будет настаивать на освобождении от должности гендиректора Омского речного порта. Кто бы сомневался. А дальше? Уважаемое собрание  не только не внесло ни одного внятного предложения об ужесточении контроля за медосвидетельствованием выходящих в рейс, не было произнесено ни слова даже о намерениях  приведения хоть в какой-то порядок существующей процедуры. А ведь решение о доверии капитанам жизней людей принимается в билетной кассе (!) Речного вокзала – именно там сегодня «обследуют» экипажи речных судов.  

На самом деле проблема, высвеченная «Полесьем», касается всего транспорта, где контроль за здоровьем (предсменным освидетельствованием) отдан на откуп мелким частникам. Я пять лет не езжу в маршрутных такси. Достаточно было увидеть, КАК водители «маршруток»  проходят эту экспертизу. И КАК, после этого некоторые из них идут завтракать в чебуречную, доставая на ходу пластиковые стаканчики. Итог известен – почти каждую неделю случаи вождения в нетрезвом виде. А это только те, которых поймали, и то без тех, которые откупились.

Каждый день большинство из нас пользуется услугами общественного городского, речного и другого пассажироперевозящего транспорта (отправляет на отдых детей и пр.). Реестровый ли шофер за баранкой и какая у него зарплата, меня интересует в последнюю очередь. Мне важно знать, что он трезв (не с похмелья), не обкурен (уколот), и что он не в предынфарктном (предынсультном) состоянии. И я должен быть уверен, что на этот предмет его проверил не «мутный» доктор, купивший лицензию по случаю, а проверенный человек, за которого несет ответственность выбранная мною власть. А точнее: в случае с городским общественным транспортом комиссии медосвидетельствования должны быть в структуре муниципалитета, с речным – в структуре областного правительства и т.д. А вот уже в ответственности этих официальных лиц необходимо прописать уголовную ответственность за выпуск в рейс неадекватных товарищей.

И ничего в этом трудновыполнимого нет – достаточно поднять вопрос  на  заседаниях Горсовета, Законодательного собрания или в Госдуме.

Или проще пешком?

Владимир Пирогов

Фото Татьяны Шакировой и Алексея Мальгавко (РИА Новости)

2141