Поиск

Без сюжетов о борьбе с коррупцией сегодня не обходится ни один выпуск новостей. Недавний скандал с экс-директором департамента образования Ильей Дубиным и ряд других уголовных дел в отношении высокопоставленных чиновников тому прямое подтверждение. Согласно законодательству, коррупция – это злоупотребление служебными полномочиями, дача и получение взятки, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего положения вопреки законным интересам общества и государства. Болезнь эта, как известно, появилась в нашем обществе не сегодня и даже не вчера. Еще при Петре I издавались специальные законы, жестко пресекающие мздоимство и растрату государевых рублей.
В настоящее время борьба с этой бедой ведется всеми силовыми структурами. И до окончательной победы, кажется, еще очень далеко. В советское время все было по-другому. Со злоупотреблениями должностных лиц боролся один-единственный орган – контрольно-ревизионное управление (КРУ), у которого был сравнительно небольшой штат работников. Но за целые десятилетия им не было выявлено ни одного факта хищения государственных средств или взяточничества в особо крупных размерах руководителями высшего звена. Хотя, чего греха таить, и тогда нарушений было много. В Омской области руководителем КРУ много лет работал Григорий Яковлевич Эстрин. В его трудовой книжке только одна запись. 46 лет своей жизни он посвятил борьбе с теми, кто растрачивал государственные деньги. Недавно заслуженному экономисту РСФСР Григорию Яковлевичу Эстрину исполнилось 85 лет.
– Григорий Яковлевич, было ли вообще в советское время такое понятие, как «борьба с коррупцией»?
– Об этом и речи не было. Наше управление занималось тем, что контролировало в Омской области исполнение бюджета страны. Нашей прямой задачей было следить чтобы каждый рубль был потрачен строго по назначению. В КРУ числилось примерно 150 человек. Но эффективность их работы и, самое главное, авторитет был и настолько высоки, что нашего управления в Омской области боялись и уважали его. Причем на всех уровнях.
– Какие сферы были наиболее коррумпированы?
– Много нареканий вызывала деятельность аптек. Фармацевты допускали нарушения в обороте лекарственных препаратов, а нередко из-под полы приторговывали спиртными напитками. Постоянно пресекались нарушения на мясокомбинатах, куда совхозы сдавали на переработку скот. Ради личной выгоды некоторые работники занижали закупочные цены. А порой и торговали мимо кассы. Также были факты хишений.
– Главы сельских районов сегодня часто оказываются в суде из-за нецелевого расходования бюджетных средств. Вы сталкивались с подобными преступлениями?
– Да, это было одним из самых распространенных нарушений. Государственные деньги порой использовались не по назначению. Некоторый руководители хозяйств покупали на эти деньги станки, бытовую технику, плакаты с лозунгами. Хотя были и такие случаи, когда руководители учреждений образования или здравоохранения вынуждены были тратить бюджетные деньги на какие-то первоочередные задачи, не предусмотренные свыше. Например, дали главному врачу больницы средства на покупку нового оборудования. А у него жизненно необходимых лекарств не хватает. Конечно, он потратит деньги сначала на необходимые медикаменты.
– И как вы поступали в таких случаях?
– Руководителям объявляли выговор, заставляли возмещать ущерб, как того требовал закон. Но с работы, как правило, не увольняли. Тем более не лишали их свободы. Государство было заинтересовано в сильных руководителях, которые относились к делу не формально, а так, как требовало положение дел.
– Приходилось ли разоблачать в нецелевом расходовании средств высокопоставленных чиновников?
– Сергей Манякин порой сознательно шел на нарушения. До области доводился план по поставке продуктов питания в другие регионы и даже республики. А Манякин в случае необходимости оставлял масло и мясо землякам, чем, конечно, рисковал подорвать свой авторитет у высшего руководства. Но грубых злоупотреблений за ним и его окружением я не припомню.
Партийная ответственность накладывала отпечаток на сознание человека. Если ты член партии, занимаешь высокий пост, то должен ответственно выполнять свои обязанности. Это очень дисциплинировало. Поэтому наше государство так стремительно развивалось, опережая другие страны. Когда я сразу после окончания Казанского финансово-экономического института приехал работать сюда, Омская область была совсем другой. Моя первая командировка была в Русскую Поляну. В райцентре стояло только одно здание с нормальной крышей. Люди жили в хибарах, наполовину вросших в землю. Но спустя не так уж много времени Русская Поляна превратилась в сад. Этот рывок во всей Омской области был сделан благодаря высокой сознательности наших руководителей, трудовых коллективов. Увы, о современном обществе такого сказать нельзя.
Мне кажется диким, когда директор департамента образования, который должен собой олицетворять порядочность, образец хорошего воспитания, обвиняется в получении взятки. Складывается такое впечатление, что, вступив в должность, чиновники ставят перед собой цель – наворовать, нажиться, нахватать. При этом такие люди совершенно не думают о том, что о них скажут окружающие. Нет у них страха и перед законом.
– Были ли в вашей практике случаи, когда из центрального аппарата партии говорили, кого можно проверять, а кого не стоит?
– Нет. Никогда за 46 лет моей работы в КРУ никто на меня не пытался давить. Напротив, нашего органа боялись. И мы никогда не стеснялись говорить о том, что наши проверки затрагивают интересы кого-то из высокопоставленных чиновников.
Но иногда проводились особые проверки, в которых было заинтересовано правительство. Например, как-то раз в министерство финансов поступила жалоба из Красноярского края, в частности на председателя горисполкома. Якобы он дружит с первым замом министра финансов, и они друг друга покрывают, воруя государственные деньги. Из регионов собрали 17 лучших ревизоров, от Омской области пригласили меня. И поручили проверить краевой исполком. А им тогда руководил Евгений Петрович Колущинский. Но ничего преступного обнаружено не было. А Колущинский, по иронии судьбы, через некоторое время стал первым секретарем Омского обкома КПСС.
– Насколько суровым могло быть наказание?
– За всякое преступление, в том числе экономическое, могли посадить в тюрьму. Доводилось мне однажды проверять финансовую деятельность одного из трестов. Выяснилось, что главный инженер брал подряды частным порядком и укладывал водопровод, используя казенную технику и рабочих предприятия. За довольно короткий срок они накалымили 10 тысяч рублей. Главный инженер получил срок. И немалый.
Не так давно я возвращался с дачи, и ко мне на автобусной остановке подошел пожилой мужчина: «Григорий Яковлевич, вас не подвезти?» Я сначала не понял, с кем имею дело. А это был он, тот самый главный инженер. Мы не стали вспоминать былое. Поговорили о житейских делах, текущих событиях. Но он ни словом, ни намеком не упрекнул меня в том, что я посадил его в тюрьму Значит, считал, что наказание было справедливым.
– После ваших проверок люди лишались работы, партийных билетов, а порой и здоровья... Вы отдавали себе отчет в том, что всякий раз в ваших руках оказывалась чья-то судьба?
– Отвечая на ваш вопрос, расскажу об одном эпизоде из практики. В ходе проверки финансовых документов больницы в Саргатском районе мы выявили, что бухгалтер регулярно складывала в свой карман бюджетные деньги. Оказалось, что она отдавала их сыну, который учился в городе. Женщина была одинокой и очень хотела, чтобы ее мальчик выбился в люди. Но другого способа помочь ребенку у нее не было. Она призналась в содеянном. Конечно, женщину наказали, но она не была лишена свободы. Решая чужую судьбу, мы обязаны были вникать и учитывать все обстоятельства дела. Я всегда старался изучить психологию преступления. Поскольку всякое злоупотребление может быть связано с особыми жизненными обстоятельствами. Меня всегда интересовало: чем вызвано поведение человека, если он пошел на нарушение закона? И как руководитель управления постоянно навязывал своим работникам мысль, что мы должны не только наказывать, но и воспитывать людей.
Владимир ОРЛОВ Четверг

Без сюжетов о борьбе с коррупцией сегодня не обходится ни один выпуск новостей. Недавний скандал с экс-директором департамента образования Ильей Дубиным и ряд других уголовных дел в отношении высокопоставленных чиновников тому прямое подтверждение. Согласно законодательству, коррупция – это злоупотребление служебными полномочиями, дача и получение взятки, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего положения вопреки законным интересам общества и государства. Болезнь эта, как известно, появилась в нашем обществе не сегодня и даже не вчера. Еще при Петре I издавались специальные законы, жестко пресекающие мздоимство и растрату государевых рублей.
В настоящее время борьба с этой бедой ведется всеми силовыми структурами. И до окончательной победы, кажется, еще очень далеко. В советское время все было по-другому. Со злоупотреблениями должностных лиц боролся один-единственный орган – контрольно-ревизионное управление (КРУ), у которого был сравнительно небольшой штат работников. Но за целые десятилетия им не было выявлено ни одного факта хищения государственных средств или взяточничества в особо крупных размерах руководителями высшего звена. Хотя, чего греха таить, и тогда нарушений было много. В Омской области руководителем КРУ много лет работал Григорий Яковлевич Эстрин. В его трудовой книжке только одна запись. 46 лет своей жизни он посвятил борьбе с теми, кто растрачивал государственные деньги. Недавно заслуженному экономисту РСФСР Григорию Яковлевичу Эстрину исполнилось 85 лет.
– Григорий Яковлевич, было ли вообще в советское время такое понятие, как «борьба с коррупцией»?
– Об этом и речи не было. Наше управление занималось тем, что контролировало в Омской области исполнение бюджета страны. Нашей прямой задачей было следить чтобы каждый рубль был потрачен строго по назначению. В КРУ числилось примерно 150 человек. Но эффективность их работы и, самое главное, авторитет был и настолько высоки, что нашего управления в Омской области боялись и уважали его. Причем на всех уровнях.
– Какие сферы были наиболее коррумпированы?
– Много нареканий вызывала деятельность аптек. Фармацевты допускали нарушения в обороте лекарственных препаратов, а нередко из-под полы приторговывали спиртными напитками. Постоянно пресекались нарушения на мясокомбинатах, куда совхозы сдавали на переработку скот. Ради личной выгоды некоторые работники занижали закупочные цены. А порой и торговали мимо кассы. Также были факты хишений.
– Главы сельских районов сегодня часто оказываются в суде из-за нецелевого расходования бюджетных средств. Вы сталкивались с подобными преступлениями?
– Да, это было одним из самых распространенных нарушений. Государственные деньги порой использовались не по назначению. Некоторый руководители хозяйств покупали на эти деньги станки, бытовую технику, плакаты с лозунгами. Хотя были и такие случаи, когда руководители учреждений образования или здравоохранения вынуждены были тратить бюджетные деньги на какие-то первоочередные задачи, не предусмотренные свыше. Например, дали главному врачу больницы средства на покупку нового оборудования. А у него жизненно необходимых лекарств не хватает. Конечно, он потратит деньги сначала на необходимые медикаменты.
– И как вы поступали в таких случаях?
– Руководителям объявляли выговор, заставляли возмещать ущерб, как того требовал закон. Но с работы, как правило, не увольняли. Тем более не лишали их свободы. Государство было заинтересовано в сильных руководителях, которые относились к делу не формально, а так, как требовало положение дел.
– Приходилось ли разоблачать в нецелевом расходовании средств высокопоставленных чиновников?
– Сергей Манякин порой сознательно шел на нарушения. До области доводился план по поставке продуктов питания в другие регионы и даже республики. А Манякин в случае необходимости оставлял масло и мясо землякам, чем, конечно, рисковал подорвать свой авторитет у высшего руководства. Но грубых злоупотреблений за ним и его окружением я не припомню.
Партийная ответственность накладывала отпечаток на сознание человека. Если ты член партии, занимаешь высокий пост, то должен ответственно выполнять свои обязанности. Это очень дисциплинировало. Поэтому наше государство так стремительно развивалось, опережая другие страны. Когда я сразу после окончания Казанского финансово-экономического института приехал работать сюда, Омская область была совсем другой. Моя первая командировка была в Русскую Поляну. В райцентре стояло только одно здание с нормальной крышей. Люди жили в хибарах, наполовину вросших в землю. Но спустя не так уж много времени Русская Поляна превратилась в сад. Этот рывок во всей Омской области был сделан благодаря высокой сознательности наших руководителей, трудовых коллективов. Увы, о современном обществе такого сказать нельзя.
Мне кажется диким, когда директор департамента образования, который должен собой олицетворять порядочность, образец хорошего воспитания, обвиняется в получении взятки. Складывается такое впечатление, что, вступив в должность, чиновники ставят перед собой цель – наворовать, нажиться, нахватать. При этом такие люди совершенно не думают о том, что о них скажут окружающие. Нет у них страха и перед законом.
– Были ли в вашей практике случаи, когда из центрального аппарата партии говорили, кого можно проверять, а кого не стоит?
– Нет. Никогда за 46 лет моей работы в КРУ никто на меня не пытался давить. Напротив, нашего органа боялись. И мы никогда не стеснялись говорить о том, что наши проверки затрагивают интересы кого-то из высокопоставленных чиновников.
Но иногда проводились особые проверки, в которых было заинтересовано правительство. Например, как-то раз в министерство финансов поступила жалоба из Красноярского края, в частности на председателя горисполкома. Якобы он дружит с первым замом министра финансов, и они друг друга покрывают, воруя государственные деньги. Из регионов собрали 17 лучших ревизоров, от Омской области пригласили меня. И поручили проверить краевой исполком. А им тогда руководил Евгений Петрович Колущинский. Но ничего преступного обнаружено не было. А Колущинский, по иронии судьбы, через некоторое время стал первым секретарем Омского обкома КПСС.
– Насколько суровым могло быть наказание?
– За всякое преступление, в том числе экономическое, могли посадить в тюрьму. Доводилось мне однажды проверять финансовую деятельность одного из трестов. Выяснилось, что главный инженер брал подряды частным порядком и укладывал водопровод, используя казенную технику и рабочих предприятия. За довольно короткий срок они накалымили 10 тысяч рублей. Главный инженер получил срок. И немалый.
Не так давно я возвращался с дачи, и ко мне на автобусной остановке подошел пожилой мужчина: «Григорий Яковлевич, вас не подвезти?» Я сначала не понял, с кем имею дело. А это был он, тот самый главный инженер. Мы не стали вспоминать былое. Поговорили о житейских делах, текущих событиях. Но он ни словом, ни намеком не упрекнул меня в том, что я посадил его в тюрьму Значит, считал, что наказание было справедливым.
– После ваших проверок люди лишались работы, партийных билетов, а порой и здоровья... Вы отдавали себе отчет в том, что всякий раз в ваших руках оказывалась чья-то судьба?
– Отвечая на ваш вопрос, расскажу об одном эпизоде из практики. В ходе проверки финансовых документов больницы в Саргатском районе мы выявили, что бухгалтер регулярно складывала в свой карман бюджетные деньги. Оказалось, что она отдавала их сыну, который учился в городе. Женщина была одинокой и очень хотела, чтобы ее мальчик выбился в люди. Но другого способа помочь ребенку у нее не было. Она призналась в содеянном. Конечно, женщину наказали, но она не была лишена свободы. Решая чужую судьбу, мы обязаны были вникать и учитывать все обстоятельства дела. Я всегда старался изучить психологию преступления. Поскольку всякое злоупотребление может быть связано с особыми жизненными обстоятельствами. Меня всегда интересовало: чем вызвано поведение человека, если он пошел на нарушение закона? И как руководитель управления постоянно навязывал своим работникам мысль, что мы должны не только наказывать, но и воспитывать людей.
Владимир ОРЛОВ Четверг