Поиск

Девочка лет четырех-пяти выронила мячик. На пару шагов он откатился в сторону дороги, до которой было метров 30. Девочка пошла за мячом. Явно не трезвая мамаша (1 мая), лет 25-ти, в один шаг перехватила девчушку и начала лупить. – Куда ты, дрянь, опять? – Орала мамаша и, удерживая девочку за руку, со всего маху била ее по попе. Промахивалась, попадала по почкам, по животу… Ребенок болтался как маятник, выкрикивая: – Мамоська, мамоська, не бей меня, пожалуйста, больно, больно… Я было бросился на помощь, и клянусь, снес бы башку этой «маме» напрочь. Но от уголовного дела меня спас какой-то мимо ковыляющий дед. – Ты что ж делаешь, тварюга, – взяв клюку на изготовку, проклокотал пенсионер, – быстро отпусти. Мамаша бить перестала и, дергая малышку за руку так, что она должна была вырваться из суставов, потащила ребенка прочь. – Проследить – и в милицию? – спросил я у одноклассника, с коим мы стали очевидцами этой жути. – Мир хочешь изменить? – сказал одноклассник. Приедут менты, поговорят, может, накажут, а представляешь, как она ее потом отметелит? Даже если родительских прав лишат – в детдоме ей лучше будет? Грустно, но эта самая девочка лет через двадцать уже свою дочь будет также воспитывать. Я вспомнил десятки случаев, когда в магазинах, в отделе игрушек, в кондитерских отделах, в цирке, детских театрах происходило подобное. Ребенок просит игрушку (сладость). Ну, плачет при этом. В ответ: шипение, выдергивание руки, удары по «разрешенному» месту. Все это публично, народ деликатно отворачивается, мол, воспитывает. Ни один человек, кроме упомянутого героического деда не вмешался в «воспитательный процесс». Кто-то, может, из страха покалечить воспитателя, но в основном, думаю, из равнодушия, или, что сами в своей жизни так или иначе применяли к своим детям физическое насилие. Я не беру в расчет случаи, когда разок в жизни отец «протянул» сына ремнем (скакалкой) или дал подзатыльник – хотя и это в моем сегодняшнем понимании не есть хорошо. Но когда это принятая форма унижения – позвольте. При этом – ладно ситуации, что называется «неблагополучных семей», – но лупят и в интеллигентных, и в обеспеченных семьях, а что уж до среднего класса… – Ваш одноклассник в корне не прав, – говорит семейный психолог Леонтий Бурцев. – Практика такова, что в российских, и в частности омских семьях, бывает достаточно одного визита специалистов из органов опеки и попечительства, чтобы творимые безобразия прекратились навсегда. Если речь не идет об асоциальных элементах, – алкоголиках и рецидивистах, – в подавляющем числе случаев родители адекватные люди. Просто они не знают, чем сегодня им грозят «дедовские» методы воспитания. Да, если нет мозгов, на этих людей следует воздействовать через чувство страха. И очень хорошо действует. Повторных сообщений о насилии над детьми после разъяснительной беседы специалистов органов опеки – менее 5 процентов. А ответственность за преступления «Преступления против жизни и здоровья» – так специалисты называют оговариваемые нами «воспитательные процессы» – с 2007 года фигурирует даже в УК РФ. Например, в соответствии со статьей 116 «Побои»: нанесение побоев или совершение иных насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлекших последствий (…), наказываются штрафом в размере до сорока тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех месяцев, либо обязательными работами на срок от ста двадцати до ста восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до шести месяцев, либо арестом на срок до трех месяцев. При этом любой гражданин, и даже сам ребенок (независимо от возраста) имеет законное право самостоятельно сообщать о преступлении в правоохранительные органы. – Возможность заявлять на своих родителей несовершеннолетними в свое время широко обсуждалась в СМИ, – продолжает Леонтий Бурцев, – и я не понял. Общая доля «за» принятый закон составила чуть ли не 30 процентов. Остальные несли что-то по поводу «менталитета», узаконенного стукачества, практики США в случаях шантажа родителей. Во-первых, факт одобрения бить беззащитного, в том числе и родителями, само по себе преступление, а во-вторых, если уж ухитрился воспитать морального урода, продолжай с ним отношения через адвокатов. – Конечно, – говорит Леонтий Бурцев, – проблема насилия над детьми гораздо глубже. В подавляющем количестве случаев детей бьют и не оказывают им надлежащего ухода по причине того, что они становятся не нужными. Самый распространенный пример: любовь – рождение ребенка – развод. Как это ни страшно звучит, ребенок превращается в обузу. Отцы, как правило, считают своим долгом только выплачивать алименты, матерям нужно строить новую жизнь. В современном эгоистичном обществе желание отцов поддерживать «живое» общение с ребенком скорее исключение, а материнская самоотверженность – и та еще редкость. Поэтому, конечно, даже пассивно позволять насилие над ребятишками – преступление в сотни раз бесчеловечное.

Девочка лет четырех-пяти выронила мячик. На пару шагов он откатился в сторону дороги, до которой было метров 30. Девочка пошла за мячом. Явно не трезвая мамаша (1 мая), лет 25-ти, в один шаг перехватила девчушку и начала лупить. – Куда ты, дрянь, опять? – Орала мамаша и, удерживая девочку за руку, со всего маху била ее по попе. Промахивалась, попадала по почкам, по животу… Ребенок болтался как маятник, выкрикивая: – Мамоська, мамоська, не бей меня, пожалуйста, больно, больно… Я было бросился на помощь, и клянусь, снес бы башку этой «маме» напрочь. Но от уголовного дела меня спас какой-то мимо ковыляющий дед. – Ты что ж делаешь, тварюга, – взяв клюку на изготовку, проклокотал пенсионер, – быстро отпусти. Мамаша бить перестала и, дергая малышку за руку так, что она должна была вырваться из суставов, потащила ребенка прочь. – Проследить – и в милицию? – спросил я у одноклассника, с коим мы стали очевидцами этой жути. – Мир хочешь изменить? – сказал одноклассник. Приедут менты, поговорят, может, накажут, а представляешь, как она ее потом отметелит? Даже если родительских прав лишат – в детдоме ей лучше будет? Грустно, но эта самая девочка лет через двадцать уже свою дочь будет также воспитывать. Я вспомнил десятки случаев, когда в магазинах, в отделе игрушек, в кондитерских отделах, в цирке, детских театрах происходило подобное. Ребенок просит игрушку (сладость). Ну, плачет при этом. В ответ: шипение, выдергивание руки, удары по «разрешенному» месту. Все это публично, народ деликатно отворачивается, мол, воспитывает. Ни один человек, кроме упомянутого героического деда не вмешался в «воспитательный процесс». Кто-то, может, из страха покалечить воспитателя, но в основном, думаю, из равнодушия, или, что сами в своей жизни так или иначе применяли к своим детям физическое насилие. Я не беру в расчет случаи, когда разок в жизни отец «протянул» сына ремнем (скакалкой) или дал подзатыльник – хотя и это в моем сегодняшнем понимании не есть хорошо. Но когда это принятая форма унижения – позвольте. При этом – ладно ситуации, что называется «неблагополучных семей», – но лупят и в интеллигентных, и в обеспеченных семьях, а что уж до среднего класса… – Ваш одноклассник в корне не прав, – говорит семейный психолог Леонтий Бурцев. – Практика такова, что в российских, и в частности омских семьях, бывает достаточно одного визита специалистов из органов опеки и попечительства, чтобы творимые безобразия прекратились навсегда. Если речь не идет об асоциальных элементах, – алкоголиках и рецидивистах, – в подавляющем числе случаев родители адекватные люди. Просто они не знают, чем сегодня им грозят «дедовские» методы воспитания. Да, если нет мозгов, на этих людей следует воздействовать через чувство страха. И очень хорошо действует. Повторных сообщений о насилии над детьми после разъяснительной беседы специалистов органов опеки – менее 5 процентов. А ответственность за преступления «Преступления против жизни и здоровья» – так специалисты называют оговариваемые нами «воспитательные процессы» – с 2007 года фигурирует даже в УК РФ. Например, в соответствии со статьей 116 «Побои»: нанесение побоев или совершение иных насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлекших последствий (…), наказываются штрафом в размере до сорока тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех месяцев, либо обязательными работами на срок от ста двадцати до ста восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до шести месяцев, либо арестом на срок до трех месяцев. При этом любой гражданин, и даже сам ребенок (независимо от возраста) имеет законное право самостоятельно сообщать о преступлении в правоохранительные органы. – Возможность заявлять на своих родителей несовершеннолетними в свое время широко обсуждалась в СМИ, – продолжает Леонтий Бурцев, – и я не понял. Общая доля «за» принятый закон составила чуть ли не 30 процентов. Остальные несли что-то по поводу «менталитета», узаконенного стукачества, практики США в случаях шантажа родителей. Во-первых, факт одобрения бить беззащитного, в том числе и родителями, само по себе преступление, а во-вторых, если уж ухитрился воспитать морального урода, продолжай с ним отношения через адвокатов. – Конечно, – говорит Леонтий Бурцев, – проблема насилия над детьми гораздо глубже. В подавляющем количестве случаев детей бьют и не оказывают им надлежащего ухода по причине того, что они становятся не нужными. Самый распространенный пример: любовь – рождение ребенка – развод. Как это ни страшно звучит, ребенок превращается в обузу. Отцы, как правило, считают своим долгом только выплачивать алименты, матерям нужно строить новую жизнь. В современном эгоистичном обществе желание отцов поддерживать «живое» общение с ребенком скорее исключение, а материнская самоотверженность – и та еще редкость. Поэтому, конечно, даже пассивно позволять насилие над ребятишками – преступление в сотни раз бесчеловечное.