К итогам III Международного театрального фестиваля в Омске и рождеству Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна.

Cвою принадлежность к партии демона Евгений Марчелли перестал скрывать и в своей рекламе к спектаклю прямо заявляет, что он разрабатывает «темы демонизма», «гибельности красоты», «поединка мужского и женского начал», что это «спекталь-вызов», «спектакль- агрессия».

Обращение к демонизму случалось в русском искусстве и раньше, и, в лучшем случае, это свидетельствует о душевном неблагополучии авторов. Такова поэма М.Ю. Лермонтова «Демон», в которой образ демона дан неожиданно привлекательным, страдающим, печальным, о чем Лермонтов торопится заявить в первых же словах: «Печальный Демон, дух изгнанья, // Летал над грешною землей». Демон домогается любви юной княжны Тамары, и роман этот не мог кончиться ничем другим, кроме смерти возлюбленной. Демон по своей сути есть злой дух, бес, и Лермонтов здесь не отходит от православной традиции.

Более жестким представлен демон на картине нашего земляка Михаила Врубеля «Демон поверженный». Взгляд демона-бунтаря напоен тоской и мукой, но он по-прежнему человечен. Разумеется, образ демона отражал психическую жизнь Врубеля. Последние несколько лет он страдал тяжелейшей душевной болезнью, ослеп, увлечение злыми духами не прошло бесследно.

Для своего спектакля Марчелли выбрал пьесу Леонида Андреева (1871- 1919 гг.). Литературные энциклопедии сообщают о нем следующее: тяготел к мрачным фантасмагориям и гиперболизированным образам, склонен к состояниям депрессии и изображению темных сил в человеке; унаследовал от отца пристрастие к водке, губительно сказывающееся на его неуравновешенной психике; терпел мучительный разлад с самим собой, приводящий к приступам отчаяния, неоднократно пытался покончить с собой. Левая рука его была пробита пулею, пальцы скрючены и почти не повиновались. При всем при этом он с сатанинской страстью стремился к славе. В его рассказах героями являются безумные люди, смакуются физиологические подробности смерти, а в последнем произведении «Записки сатаны» он предрекает всеобщее безумие и гибель человеческой цивилизации. Его демон (сатана) агрессивен, непредсказуем, опасен и не вызывает никакого сочувствия.

Неудивительно, что именно такой писатель пригодился режиссеру Марчелли, хорошо знакомому омским зрителям. Главная героиня спектакля Екатерина Ивановна (красавица актриса Анастасия Светлова) - типичная и откровенная блудница. Она изменяет мужу Георгию (Владимир Майзингер), пытается соблазнить его брата Алексея, имеет сексуальные домогательства к другу мужа художнику Коромысло- ву, некоему «ничтожеству» Ментикову и прочим. Лучше сказать словами детской присказки про сороку-белобоку: этому дала, этому дала, а этому (мужу) не досталось. Все в полном соответствии с пьесой, но режиссер идет еще дальше.

Под предлогом позирования для картины «Саломея с головой Иоанна Крестителя» Марчелли полностью раздевает свою героиню (по пьесе она полуодета) и оставляет ее для обзора публики в самой откровенной позе в течение минут десяти. Тело ее совершенно, как на картинах художников эпохи Возрождения или в скульптурах Древней Греции. Оно без изъянов, несмотря на то, что юная актриса Анастасия Светлова вошла в историю омской сцены еще в 1994 г., появившись нагишом в спектакле «Натуральное хозяйство в Шамбале».

Помимо нарушения общечеловеческих традиций не показывать наготу публично эпизод этот имеет одну пикантную подробность. На пресс- конференции, посвященной открытию фестиваля, было сказано, что три года назад Анастасия Светлова была приглашена в ярославскую труппу, где она «моментально стала ведущей актрисой, а затем и спутницей жизни Евгения Марчелли». Следовательно, Марчелли демонстрирует всему миру не то свою жену, не то любовницу. Он хочет, чтобы ею любовались все желающие, а не только он один. Марчелли щедро, по-царски делится своим сокровищем. Похвален ли такой странный, если не сказать удивительный альтруизм в желании поделиться со всеми тем, что обычно скрывается от посторонних?

Но это еще не все. В четвертом действии Екатерина Ивановна надевает черное платье и исполняет жуткий, зловещий, сатанинский танец - оказывается, танец может быть и таким. Изящная женщина превращается в дьяволицу, обнажая не только свое тело, но и душу. И если тело ее прекрасно, то душа страшна. Марчелли сознательно превращает свою возлюбленную героиню в идола - идола блуда, разврата и порока. Это открытый бунт против общечеловеческой нравственности, против Бога, подобный бунту ангела Денницы, низвергнутого архангелом Михаилом с небес. В этом Евгений Марчелли являет собой явление в искусстве настолько необычное, что им можно было бы восхищаться, будь оно направлено на прославление Бога, а не на борьбу с ним.

Марчелли представляет свою героиню Саломеей, той девицей, которая послужила причиной расправы над Пророком и Крестителем Господним Иоанном. Однако по Священному Писанию она была причиной лишь косвенной. Ее танец произвел на царя Ирода такое колдовское впечатление, что он готов был сделать ей любой подарок. По наущению своей матери Саломея потребовала голову Иоанна Крестителя, которая и была усечена.

В спектакле же Саломея (Екатерина Ивановна) превращена в саму мстительницу. Это она руками Марчелли расправляется с пророком! Делает он это, по меньшей мере, во второй раз, в первом варианте он производит подобное в омском спектакле Фрекен Жюли». Не дает ему покоя пророк Иоанн Креститель.

Согласно пьесе художник Коромыслов, он же царь Ирод, пишет портрет Екатерины Ивановны, но на сцене нет никаких принадлежностей живописца. Вместо этого сцена заполнена стеклянными сосудами с водой, прозрачными тумбами и столиками, на одном из которых разложены хирургические инструменты. Вода символизирует Крестителя. Можно догадаться, что инструменты предназначены для препарирования главы пророка. Речь идет о терафиме - специально приготовленной голове у древней секты халдейских ссабиев, признаваемой ими за бога. Технология ее изготовления была заимствована позднее одним из 12 колен Израиля, коленом Данова, из которого выйдет антихрист. Подобную голову можно увидеть в омском спектакле Марчелли "Дачники".

Молча появляются художники» в длинных брезентовых фартуках, забрызганных, как у мясников, кровью - будет человеческое жертвоприношение. Изобретательно, надо отдать ему должное, показывает Марчелли усекновение. Екатерина Ивановна опускает голову с распушенными волосами в сосуд с водой, затем резко откидывает ее назад. Шлейф воды серпом взметнулся над головами присутствующих и окатил жрецов-художников - тут вам и крещение, и усекновение. На сцену вносят мясо на вертеле других закусок нет, начинается причастие человеческим телом, совершается колдовство.

Создается впечатление, чтоо Марчелли ставит себя на место предтечи, но не Христа, а антихриста. Во всяком случае, он дьявольски честолюбив и, похоже, является наследником вавилонских, халдейских и древних иудейских жрецов, найдя в театре самое подходящее место для своих экспериментов. Придя в Омск из маленького городка Советска Калининградской области, он обосновался теперь в Ярославле, в театое имени Федора Волкова, откуда пошел русский театр, и в этом целая стратегия - бьет в самый корень.

Пьесу «Екатерина Ивановна», вопреки своему партнеру К.С. Станиславскому, впервые поставил в 1912 г. В.И. Немирович-Данченко в Московском Художественном театре. Он мотивировал это социальными причинами, что, мол, Екатерину Ивановну сделала распутницей окружающая буржуазная среда, но сегодня это лишено всякого смысла, что и проигнорировал Марчелли, посвятив спектакль «теме демонизма».

Не щадит демон своих поклонников. Погиб в 27 лет Михаил Лермонтов, скончался в психиатрической клинике Михаил Врубель, болен был Леонид Андреев, а здоров ли Евгений Марчелли? Не наше дело, но служение демону, без сомнения, опасно. Служить демону значит служить злу, которое гибельно по своей природе - оно разрушает само себя.