Поиск

Целых два года, с 1976-го по 1978-й, тогда еще кандидат наук, ассистент кафедры нервных болезней омского мединститута, а ныне профессор Российской академии естествознания Николай Цыбульников работал консультантом-неврологом спецклиники для высокопоставленных членов МНРП (Монгольская народно-революнионная партия). Он не только лечил высшее партийное руководство этой страны, но даже удостоился чести проконсультировать саму монгольскую «королеву» – жену генерального секретаря МНРП и главы государства Юмжагийна Цеденбала.

НЕ В ДЕНЬГАХ СЧАСТЬЕ

 

Вызов в спецотдел игнорировать было как-то не принято, поэтому в назначенный срок Николай Дмитриевич уже входил в нужный ему кабинет.

– Мы ознакомились с вашей характеристикой, – начал без предисловий начальник спецотдела омского мединститута. – Ударник коммунистического труда, победитель соцсоревнования. Вы уже много лет являетесь парторгом кафедры. Как человека благонадежного и ответственного, вас хотят послать за границу, помочь нашим коллегам в одном из дружественных СССР государств Латинской Америки, Азии или Африки. Вы согласны?

Этот вопрос был скорей риторическим, ведь в те времена выехать в командировку за рубеж считалось великим счастьем. Разумеется, Николай Дмитриевич ответил согласием и только спросил, когда и куда отправляться.

– Ждите, вас вызовут, – закончил беседу глава спецотдела.

Отпечатанная красными буквами правительственная телеграмма из отдела загранкомандировок Минздрава СССР пришла, когда Цыбульников был со студентами на уборочной в Полтавском районе. Сдав все дела, он срочно вылетает в Москву.

– Войдя в кабинет, я сразу заметил лежащую на столе представителя отдела загранкомандировок толстую папку с надписью «МНР» (Монгольская Народная Республика – ред.), – вспоминает профессор. – И понял, что ни Африка, ни Америка мне не светят. Впрочем, особых переживаний по этому поводу не было, мне и в Монголию съездить тоже хотелось.

Чиновник, услышав согласие омича, очень обрадовался.

– А то, знаете ли, некоторые настаивают на Африке, – пояснил он. – Говорят, что в Монголии много не заработаешь.

– Не в деньгах счастье, – ответил Цыбульников. К слову, по возвращении в СССР на заработанные в Монголии тугрики он приобрел первую модель «Жигулей». По тем временам это была роскошь великая и отнюдь не дешевая. Как, например, сейчас «Мерседес».

ВИЗИТ к монгольской «КОРОЛЕВЕ»

 

Николая Дмитриевича назначили неврологом-консультантом спецклиники, обслуживающей высокопоставленных членов МНРП. А однажды ему довелось даже дать консультацию самой «королеве» Монголии.

Сегодня уже мало кто знает, что жена у генсека МНРП Юмжагийна Цеденбала была русской. История их знакомства больше напоминает сказку про Золушку, нежели реальную жизнь. Анастасия Ивановна работала медсестрой в Иркутске, здесь же учился в сельхозинституте и Цеденбал. Случайно увидев эту красивую статную девушку, он, что называется, влюбился с первого взгляда. Завязался роман, Анастасия Ивановна уехала с Цеденбалом в Монголию. Со временем он стал главой государства и партии, а бывшая медсестра, соответственно, превратилась в первую леди страны. К ней однажды и пригласили Цыбульникова.

– Я заканчивал обход больных в неврологическом отделении, – вспоминает Николай Дмитриевич, – когда меня вызвали к директору нашей больницы академику Шагдар-Сурэну, который, кстати, окончил Омский мединститут. Он сообщил, что жена генерального секретаря МНРП срочно нуждается в моей консультации.

В сопровождении двух телохранителей Цыбульникова доставили на правительственной «Чайке» в ее особняк, расположенный в центре монгольской столицы.

– Меня провели в покои Анастасии Ивановны, – продолжает рассказ Николай Дмитриевич. – Вошел, огляделся. Комната оказалась довольно большая, квадратов, наверное, сто. И в каждом углу этой комнаты стояли вооруженные телохранители в одинаковых черных костюмах.

– Это мое единственное оружие, – пошутил, обращаясь к телохранителям, Николай Дмитриевич и показал им свой молоточек (такими врачи проверяют коленный рефлекс – ред.). А затем подошел к первой леди Монголии.

– Она сидела на каком-то возвышении посреди комнаты, словно королева на троне, – вспоминает профессор. – Гордый взгляд, прямая осанка, модное по тем временам европейское платье – и впрямь королева из королев. Если б не знал, ни за что не поверил бы, что эта властная женщина – бывшая медсестра.

Как оказалось, королевы тоже болеют. Анастасия Ивановна пожаловалась Цыбульникову на приливы жара, не очень хорошее самочувствие, дискомфорт, головные боли и периодические скачки давления. Омский врач снова достал молоточек, поверил рефлексы. Они были повышенными.

– Климактерический невроз, – поставил диагноз Николай Дмитриевич и передал «королеве» список необходимых лекарств, кстати, весьма дефицитных в Монголии.

– Спасибо, – сказала она. – Завтра же мне из Москвы их доставят прямым авиарейсом.

Визит был окончен. Лишь выйдя на улицу, Цыбульников наконец смог перевести дух и сбросить нервное напряжение, не покидавшее его все время пребывания в комнате Анастасии Ивановны.

«ВЗЯТКА»... ШКУРОЙ ЯГНЕНКА

 

Приглашение к «королеве» – великая честь, но это вовсе не означает, что Николай Дмитриевич лечил только первых лиц государства.

– После удачной операции, сделанной свалившемуся с верблюда арату (монгольский скотовод – ред.), его родственники подарили мне в знак благодарности голубую шелковую ленту – хадак и шкуру молодого ягненка – каракульчу, – улыбается профессор Цыбульников. – Такая вот «взятка», но отказаться от подношения я просто не мог, чтобы не нарушать национальный обычай.

Согласно все тем же обычаям, большинство монголов предпочитали жить в юртах. Даже в столице этой страны – Улан-Баторе – современные многоэтажки располагались в окружении юрт.

– Помню, одному ветерану, участвовавшему в боях с китайскими наемниками, выделили квартиру в только что возведенной высотке, – смеется Николай Дмитриевич. – Так первое, что он сделал – это поставил посреди зала юрту! В ней же и жил, пока не привык к новой квартире.

Сам же Цыбульников долго не мог привыкнуть к своеобразному монгольскому климату.

– Первое время постоянно страдал от жажды, – вспоминает профессор. – Выпил кружку воды, а через пятнадцать минут уже снова хочется пить. Как мне пояснили, это из-за того, что Монголия расположена на высоте 1580 метров над уровнем моря. Неудивительно, что на первых порах, пока не акклиматизировался, я глотал воду, словно пересекавший пустыню верблюд.

К слову, сами монголы жажды, похоже, не ощущали, и не только из-за того, что привычны к здешнему климату.

– Они пьют горячий чай с молоком, солью и сливочным маслом, – поясняет Николай Дмитриевич. – Одна пиала – и от жажды никакого следа.

А чтобы не обморозиться – зимы там очень суровые, и порой столбик термометра опускается до минус 35-37 градусов, – перед выходом из юрты на улицу монголы смазывают лицо растопленным, а затем охлажденным внутренним бараньим жиром. Этот же жир защищает их летом от пересыхания кожи при высокой температуре и сухом сильном ветре. Правда, после использования такой вот «косметики» запах от местных жителей идет, мягко говоря, специфический.

– Зато они чрезвычайно дисциплинированные, – говорит профессор Цыбульников. – К примеру, в 1978 году зима была очень снежная, сильный мороз. В предыдущие годы, когда снега выпадало немного, скот выгуливался на пастбищах и питался подножным кормом до появления свежей травы. А тут все засыпало, животным стало нечего есть.

Чтобы спасти их от гибели, правительство МНР издало указ, согласно которому каждый (!) работоспособный житель монгольской столицы был обязан сдать государству мешок сена. Причем даже местные доктора, работавшие вместе с Цыбульниковым. Где они возьмут это сено, членов правительства совершенно не волновало.

– И ведь находили и приносили, сдавая его администрации нашей спецклиники! – Улыбается Николай Дмитриевич. – А та уже отправляла сено в прикрепленные за больницей хозяйства.

Осенью 1978 года истек срок контракта, и Николай Цыбульников вернулся домой. На память о работе в Монголии у него остались Почетный знак МНР, грамота экономического советника СССР в этой стране и... хвост яка – такие хвосты монголы продавали приезжим в качестве сувениров.

А через два года после монгольской командировки Цыбульникову предложили поработать в Алжире. Впрочем, это уже другая история.

Андрей ПАВЛОВ

Целых два года, с 1976-го по 1978-й, тогда еще кандидат наук, ассистент кафедры нервных болезней омского мединститута, а ныне профессор Российской академии естествознания Николай Цыбульников работал консультантом-неврологом спецклиники для высокопоставленных членов МНРП (Монгольская народно-революнионная партия). Он не только лечил высшее партийное руководство этой страны, но даже удостоился чести проконсультировать саму монгольскую «королеву» – жену генерального секретаря МНРП и главы государства Юмжагийна Цеденбала.

НЕ В ДЕНЬГАХ СЧАСТЬЕ

 

Вызов в спецотдел игнорировать было как-то не принято, поэтому в назначенный срок Николай Дмитриевич уже входил в нужный ему кабинет.

– Мы ознакомились с вашей характеристикой, – начал без предисловий начальник спецотдела омского мединститута. – Ударник коммунистического труда, победитель соцсоревнования. Вы уже много лет являетесь парторгом кафедры. Как человека благонадежного и ответственного, вас хотят послать за границу, помочь нашим коллегам в одном из дружественных СССР государств Латинской Америки, Азии или Африки. Вы согласны?

Этот вопрос был скорей риторическим, ведь в те времена выехать в командировку за рубеж считалось великим счастьем. Разумеется, Николай Дмитриевич ответил согласием и только спросил, когда и куда отправляться.

– Ждите, вас вызовут, – закончил беседу глава спецотдела.

Отпечатанная красными буквами правительственная телеграмма из отдела загранкомандировок Минздрава СССР пришла, когда Цыбульников был со студентами на уборочной в Полтавском районе. Сдав все дела, он срочно вылетает в Москву.

– Войдя в кабинет, я сразу заметил лежащую на столе представителя отдела загранкомандировок толстую папку с надписью «МНР» (Монгольская Народная Республика – ред.), – вспоминает профессор. – И понял, что ни Африка, ни Америка мне не светят. Впрочем, особых переживаний по этому поводу не было, мне и в Монголию съездить тоже хотелось.

Чиновник, услышав согласие омича, очень обрадовался.

– А то, знаете ли, некоторые настаивают на Африке, – пояснил он. – Говорят, что в Монголии много не заработаешь.

– Не в деньгах счастье, – ответил Цыбульников. К слову, по возвращении в СССР на заработанные в Монголии тугрики он приобрел первую модель «Жигулей». По тем временам это была роскошь великая и отнюдь не дешевая. Как, например, сейчас «Мерседес».

ВИЗИТ к монгольской «КОРОЛЕВЕ»

 

Николая Дмитриевича назначили неврологом-консультантом спецклиники, обслуживающей высокопоставленных членов МНРП. А однажды ему довелось даже дать консультацию самой «королеве» Монголии.

Сегодня уже мало кто знает, что жена у генсека МНРП Юмжагийна Цеденбала была русской. История их знакомства больше напоминает сказку про Золушку, нежели реальную жизнь. Анастасия Ивановна работала медсестрой в Иркутске, здесь же учился в сельхозинституте и Цеденбал. Случайно увидев эту красивую статную девушку, он, что называется, влюбился с первого взгляда. Завязался роман, Анастасия Ивановна уехала с Цеденбалом в Монголию. Со временем он стал главой государства и партии, а бывшая медсестра, соответственно, превратилась в первую леди страны. К ней однажды и пригласили Цыбульникова.

– Я заканчивал обход больных в неврологическом отделении, – вспоминает Николай Дмитриевич, – когда меня вызвали к директору нашей больницы академику Шагдар-Сурэну, который, кстати, окончил Омский мединститут. Он сообщил, что жена генерального секретаря МНРП срочно нуждается в моей консультации.

В сопровождении двух телохранителей Цыбульникова доставили на правительственной «Чайке» в ее особняк, расположенный в центре монгольской столицы.

– Меня провели в покои Анастасии Ивановны, – продолжает рассказ Николай Дмитриевич. – Вошел, огляделся. Комната оказалась довольно большая, квадратов, наверное, сто. И в каждом углу этой комнаты стояли вооруженные телохранители в одинаковых черных костюмах.

– Это мое единственное оружие, – пошутил, обращаясь к телохранителям, Николай Дмитриевич и показал им свой молоточек (такими врачи проверяют коленный рефлекс – ред.). А затем подошел к первой леди Монголии.

– Она сидела на каком-то возвышении посреди комнаты, словно королева на троне, – вспоминает профессор. – Гордый взгляд, прямая осанка, модное по тем временам европейское платье – и впрямь королева из королев. Если б не знал, ни за что не поверил бы, что эта властная женщина – бывшая медсестра.

Как оказалось, королевы тоже болеют. Анастасия Ивановна пожаловалась Цыбульникову на приливы жара, не очень хорошее самочувствие, дискомфорт, головные боли и периодические скачки давления. Омский врач снова достал молоточек, поверил рефлексы. Они были повышенными.

– Климактерический невроз, – поставил диагноз Николай Дмитриевич и передал «королеве» список необходимых лекарств, кстати, весьма дефицитных в Монголии.

– Спасибо, – сказала она. – Завтра же мне из Москвы их доставят прямым авиарейсом.

Визит был окончен. Лишь выйдя на улицу, Цыбульников наконец смог перевести дух и сбросить нервное напряжение, не покидавшее его все время пребывания в комнате Анастасии Ивановны.

«ВЗЯТКА»... ШКУРОЙ ЯГНЕНКА

 

Приглашение к «королеве» – великая честь, но это вовсе не означает, что Николай Дмитриевич лечил только первых лиц государства.

– После удачной операции, сделанной свалившемуся с верблюда арату (монгольский скотовод – ред.), его родственники подарили мне в знак благодарности голубую шелковую ленту – хадак и шкуру молодого ягненка – каракульчу, – улыбается профессор Цыбульников. – Такая вот «взятка», но отказаться от подношения я просто не мог, чтобы не нарушать национальный обычай.

Согласно все тем же обычаям, большинство монголов предпочитали жить в юртах. Даже в столице этой страны – Улан-Баторе – современные многоэтажки располагались в окружении юрт.

– Помню, одному ветерану, участвовавшему в боях с китайскими наемниками, выделили квартиру в только что возведенной высотке, – смеется Николай Дмитриевич. – Так первое, что он сделал – это поставил посреди зала юрту! В ней же и жил, пока не привык к новой квартире.

Сам же Цыбульников долго не мог привыкнуть к своеобразному монгольскому климату.

– Первое время постоянно страдал от жажды, – вспоминает профессор. – Выпил кружку воды, а через пятнадцать минут уже снова хочется пить. Как мне пояснили, это из-за того, что Монголия расположена на высоте 1580 метров над уровнем моря. Неудивительно, что на первых порах, пока не акклиматизировался, я глотал воду, словно пересекавший пустыню верблюд.

К слову, сами монголы жажды, похоже, не ощущали, и не только из-за того, что привычны к здешнему климату.

– Они пьют горячий чай с молоком, солью и сливочным маслом, – поясняет Николай Дмитриевич. – Одна пиала – и от жажды никакого следа.

А чтобы не обморозиться – зимы там очень суровые, и порой столбик термометра опускается до минус 35-37 градусов, – перед выходом из юрты на улицу монголы смазывают лицо растопленным, а затем охлажденным внутренним бараньим жиром. Этот же жир защищает их летом от пересыхания кожи при высокой температуре и сухом сильном ветре. Правда, после использования такой вот «косметики» запах от местных жителей идет, мягко говоря, специфический.

– Зато они чрезвычайно дисциплинированные, – говорит профессор Цыбульников. – К примеру, в 1978 году зима была очень снежная, сильный мороз. В предыдущие годы, когда снега выпадало немного, скот выгуливался на пастбищах и питался подножным кормом до появления свежей травы. А тут все засыпало, животным стало нечего есть.

Чтобы спасти их от гибели, правительство МНР издало указ, согласно которому каждый (!) работоспособный житель монгольской столицы был обязан сдать государству мешок сена. Причем даже местные доктора, работавшие вместе с Цыбульниковым. Где они возьмут это сено, членов правительства совершенно не волновало.

– И ведь находили и приносили, сдавая его администрации нашей спецклиники! – Улыбается Николай Дмитриевич. – А та уже отправляла сено в прикрепленные за больницей хозяйства.

Осенью 1978 года истек срок контракта, и Николай Цыбульников вернулся домой. На память о работе в Монголии у него остались Почетный знак МНР, грамота экономического советника СССР в этой стране и... хвост яка – такие хвосты монголы продавали приезжим в качестве сувениров.

А через два года после монгольской командировки Цыбульникову предложили поработать в Алжире. Впрочем, это уже другая история.

Андрей ПАВЛОВ