Омичи рыночных реформ, или, говоря проще, введения в стране капитализма, совершенно не боялись. Считалось, что жить станем лучше. А как может быть иначе при нашем-то сельском хозяйстве, снабжающем кучу соседних областей, и при наших заводах, выпускающих ракеты. Никто ж не задумывался, что совхозы дотационные, заводы на 75 процентов загружены военными заказами.

В начале января 1992 года, когда Егор Гайдар приказал отпустить цены, люди в магазины ходили на экскурсии. Чтобы ужаснуться. Стиральная машина стоила тысяч двенадцать.

При средней зарплате омича около 200-250 рублей.

А ведь ждали другое

 

Что было совсем плохо для нашей области - началась конверсия, то есть перевод военных предприятий на выпуск мирной продукции. Осуществлялась она просто. Военным заводам государство перестало выплачивать деньги даже за выпущенную технику. Практически исчезли дотации и для сельского хозяйства. И враз все то, чем гордились омичи, из плюса превратилось в минус. Не приносило деньги, а требовало их. Для сохранения потенциала. И на кого опереться?

А у журналистов в моду вошли депутаты всех уровней. Говорят - заслушаешься. У каждого ясная политическая установка: либо «давить коммунистов», либо «давить демократов». У каждого - проектов на миллиарды долларов. Осуществить хотя бы один - в золоте купаться станем.

В противовес представителям депутатского корпуса чиновники областной администрации говорили скучно. Задерживаются деньги на лекарства для больниц, нет средств на зарплату учителям. Воспитательницы детских садов рассказывали, что дети, а это было удивительно по сравнению с недавними временами, стали доедать все, что давали на завтрак, обед и ужин. Родители не спешили забирать своих чад из садиков, пока те не поедят. Хотя там каши и супы стали намного жиже по сравнению с советской эпохой, но дома у многих они были еще жиже, чем в садиках. В газетах появились рецепты, как готовить каши из отрубей. Люди, пережившие Вторую мировую, говорили, что в войну приходилось легче. В сороковых было ясно, когда наступит конец бедам, в девяностых - нет.

Без паники

 

Областная исполнительная власть оказалась между молотом в виде центра и наковальней в виде населения. До Москвы люди докричаться не могли, а областная администрация вот она, здесь, рядом. Тем более что и сам губернатор не уклонялся от встреч. Леонид Полежаев ездил на заводы и фабрики, в села.

Привычку прямого общения с теми, кем руководишь, он усвоил еще в семидесятых, во время работы начальником строительства канала Иртыш-Караганда. Это помогало лучше разбираться в ситуации и в подчиненных, а подчиненным лучше понимать, что от них требуется руководству.

Удача для нашей области, что в эпоху перестройки главой Прииртышья стал сильный человек, получивший закалку на стройках и не боявшийся простого народа.

Кто не знает, что настоящая паника в войсках начинается не тогда, когда превосходящий по силам враг атакует передовую линию окопов, а когда начинает паниковать штаб. Так вот, Полежаев, как главнокомандующий области, излучал редкую уверенность: все наладится. Находились деньги на ремонт больницы или школы, на увеличение калорийности рациона для туберкулезных больных. Чтобы помочь выжить тому или иному предприятию, администрация отказывалась от его налогов в местный бюджет или в зачет их шла уже произведенная продукция.

Тут важен был принцип, важно было донести до людей, что государство помнит о своих гражданах, оно в беде их не оставит. Русский народ - народ- государственник. Он за Родину живота своего не пожалеет, но и от Родины ждет той же отдачи.

Сегодня даже трудно представить (забыли!), как важно было успокаивающее слово, как важен был каждый рубль помощи. Известно, побеждает не сила, побеждает дух. И тот дух, особенно в слабых, надо было поддерживать постоянно. Тогда, как и в Великую Отечественную, важно было месяц, а порой хотя бы неделю продержаться. Для тех, кто пережил те годы, по нескольку месяцев не получая зарплаты, сравнение с Великой Отечественной не надуманное и не преувеличенное.

Вопреки апатии

 

В душах многих тогда поселилось отчаяние: все кончено, страна распадется, нет смысла жить. Отчаяние - это страсть безнадежности. А страсти, выплеснувшись на улицы, могли стать запалом в цепной разрушительной реакции.

Полежаев, отдадим ему должное, умел побеждать отчаяние и внушать надежду. Труднее оказалось победить инерцию.

- Пока нет государственных заказов, делайте хоть что-нибудь. Хоть какую-нибудь мелочевку: электророзетки, дверные ручки, - убеждал он директоров военных заводов (автор материала был однажды свидетелем такого разговора). - Люди не перестали жить, не перестали ремонтировать квартиры, строить дачи.

Ему вежливо улыбались:

- У нас такое оборудование! Разве можем на ручки и розетки размениваться? Леонид Константинович, вы бы довели до сведения президента, чтобы он провел налоговую амнистию.

А потом пришли китайцы, которые не просят налоговой амнистии и не стесняются размениваться на что угодно.

Военно-промышленный комплекс Омской области губернская власть, разрабатывая и применяя различные программы, сумела сохранить. Появились и государственные, и коммерческие заказы, но многих бывших высококлассных специалистов, ушедших на рынки и базары, в цеха больше не вернуть. Распустились, разленились, а то и спились.

В те годы главным стало выжить. Наступление каждой зимы ожидалось с ужасом: вдруг не найдется средств на уголь и мазут? На то же время пришелся самый засушливый в ХХ веке год. Хлеб, чтобы предупредить всеобщую панику, приходилось искать за рубежом. Так вот, когда в обществе властвовала апатия, когда для большинства главным стало выжить, забивается первая свая метромоста, в областной администрации начинают разрабатываться выставочные проекты, которые превратят Омск из закрытого для иностранцев в один из самых приветливых для них городов России. И размораживается строительство Пушкинской библиотеки. Леонид Полежаев однажды проговорится, какой мерой труда далось ему возведение крупнейшей и красивейшей в Сибири библиотеки:

- Я на нее после ввода несколько месяцев смотреть не мог.

Прошли годы. Сегодня в Омской области студентов стало намного больше, чем было в лучшие советские годы. И «Пушкинка» превратилась в главного интеллектуального помощника для нового поколения. Того самого поколения, которое появилось на свет в самые тяжкие для современной России годы.

Государственные деятели, как заметил мастер меткого слова Уинстон Черчилль, отличаются от политиков тем, что думают не о будущих выборах, а о будущих поколениях. И это замечание здесь, кажется, к месту.

Омская область, об этом не раз уже говорилось, уникальна по своей, скажем так, асимметричности развития. Главные производственные мощности и основные творческие силы сосредоточены в областном центре. Началу такой концентрации положили первые годы Великой Отечественной, когда в наш город эвакуировали около сотни предприятий из европейской части СССР. Об устранении диспропорций рассуждалось всегда много. И то, что сделал Леонид Полежаев на посту руководителя области в труднейшие девяностые, сделать должны были еще его предшественники. И гораздо раньше. Лет на 30. О чем речь? Об открытии филиалов омских вузов в Таре.

Спасение края

 

Если бы подобное структурирование системы высшего образование провели в спокойные 70-е, то мы сегодня имели бы совершенно иной омский север. Плотнее заселенный, более распаханный и более оптимистично настроенный.

Выпускники школ из северных районов покидали родные края с вполне благой целью. Чтобы получить специальность. Потом вернуться домой. И не возвращались. Не только потому, что женились, выходили замуж, находили лучшую долю. Дело в другом: за пять лет учебы в институтах менее прочными становились семейные привязанности, исчезала тоска по родным таежным просторам. Из-за дальних расстояний студенты не видели родительский дом от каникул до каникул. Естественно, что привыкали к другим местам, к другому образу жизни.

Нельзя сказать, что северные районы лишались лучшей молодежи, такое сравнение несправедливо к тем, кто там остался. Но значительная часть замечательных молодых людей с высокими стремлениями, полетом души оседала в Омске и пригородах. Урон для общества невосполнимый. Они ж детей заводили меньше, чем завели бы дома, где рядом мать с отцом и дедушка с бабушкой. Сколько потеряла область, сколько потеряло государство, сейчас уже не подсчитаешь.

Тарские университеты спасли край от перспективы окончательного «обезлюдевания». Спасли особую сельскую нравственность молодежи. Сейчас тарские студенты имеют возможность практически каждые выходные навещать родные пенаты, не отвыкать от леса и озер, от огорода и любой другой деревенской работы. В селах северных районов, как и по всей области, появились десятки сельских музеев - в школах, клубах. В селах с некогда абсолютно атеистическим населением открываются храмы.

Идет прагматичный последовательный процесс по закреплению населения. Не призывами «всем классом на поля!» или «в заводские цеха!», а созданием нормальных условий жизни, необходимых современному человеку.

Благодаря решению губернатора появились в Таре и театр «Северный» с великолепной труппой, и большая прекрасная библиотека, и картинная галерея. И еще, что тоже немаловажно, спасается от забвения самый старинный город Сибирского федерального округа. Некогда насупленно-сумрачный вечерами, он превратился в веселый и живой. В молодежный!

Все ближе к Европе

 

Подобные вещи достойны самых высоких наград. В этих строках нет льстивой или излишней восторженности. Автор материала вполне объективен - он родом с севера области. Он как раз из тех, кто от ворон отстал и к павам не пристал. В родном Знаменском районе ему еще попеняют за радужную северную картинку. И он, слушая разбавленные пивом обличительные речи приятелей, будет согласно кивать головой. Даже не осмелится заметить, что при таком безденежье, о котором ему сейчас повествуют, человек не пиво бы средь бела дня, кстати, покупал, а хлеб. Промолчит он и по поводу сентенций о том, что коровы стали невыгодными для личного хозяйства. А ведь правда не в этом, в другом: они работы требуют много. Если бы действительно грянула нищета, то скот снова бы во всех селах замычал. И сейчас в семьях, где есть двое-трое ребятишек, от коровы никто не отказывается. Десятки тысяч рублей придется ежегодно тратить на молоко и мясо.

Для супружеской же пары пенсионного возраста корова действительно ни к чему. Пенсии на сытный стол вполне хватает. А в местном небольшом по размеру магазинчике практически тот же набор продуктов, что в любом омском. Но в деревне для крепких еще мужика и бабы неудобно не иметь хозяйства. Осудят.

В то же время не значит, что север Омской области стал похож на рай. Там так же, как и в других местах, полно проблем. Но катастрофы - всеобщей маргинализации, потери края - удалось избежать.

Открытый город

И все же одна из национальных традиций - утверждать, что все плохо и становится еще хуже - стойко не меняется. Особенно с острой ностальгией вспоминаются времена минувшего социализма. Слушаешь, читаешь и понимаешь: ты жил в какой-то другой стране. Да и область не та. Тебе рассказывают, как много всего было: кур, коров, свиней, угля, стали, цемента. Но почему же, спрашивается, полки продовольственных магазинов сияли пустотой? Почему для покупки простенького автомобиля требовалось два-три года в очереди отстоять? А для того, чтобы приобрести мебельный гарнитур, надо было шесть-восемь месяцев ежедневно в утренних очередях отмечаться. И как так получилось, что при нынешней плохой жизни количество машин в личном пользовании жителей Омской области раз в двадцать увеличилось по сравнению с замечательным социалистическим прошлым. Что, люди последнюю корку хлеба от себя отрывают, чтоб «Мазду», БМВ или «Тойоту» купить?

Мы за последние двадцать лет прошли такой путь, о котором при всех планах всех партийных съездов просто не мечталось. Редкая сельская бабка не владеет мобильным телефоном, а то и двумя. Трудно найти семью, которая при ребенке старше 12-14 лет не имела бы компьютера. А ведь, если вернуться к девяностым, с которых начинается новая история России, вряд ли кому из омичей думалось, что многие из них грядки на дачах для экзотики держать станут.

И вот снова кризис. Очередной. Несмотря на него, в Омске западные предприниматели открывают гостиницы, огромные торговые комплексы. Не боятся риска. И подстраховки нет - область-то не сырьевая. А может, их и прельщает вполне европейский стиль производственных отношений региона? Сырье завозит, продукцию вывозит.

Благодаря застройкам последних лет часть Левобережья с центром притяжения «Арена-Омск» превратилась в целый микрорайон досуга. Кафе, просто диванчики на огромных территориях торговых комплексов стали местом, где собирается молодежь, спасаясь от морозов. Посидеть, поговорить о своем, посмотреть и помечтать, как можно будет обустроить свою будущую квартиру. Сюда же, по вполне западным бытовым канонам, съезжаются омичи, чтобы с выгодой для семейного бюджета запастись продуктами на одну-две недели, по сходной цене приобрести понравившуюся вещь.

Омск стремительно превращается в обычный открытый европейский город. И кто сейчас помнит, что он до 1991 года был городом закрытым, две трети промышленности работало на войну и что прогнозы на будущее у всей области были неважные.

В России власть персонифицирована. В вольном переводе это звучит так: за все неудачи отвечает руководитель. Если говорить про область, то губернатор. А вот если удача? А все равно хвалить неудобно.

Меня как-то очень сильно поразила фраза руководителя китайской делегации, которая вела переговоры о сотрудничестве с руководством Омской области.

- Леонид Константинович, а мы когда-нибудь о личном поговорим? - спросил он нашего губернатора через переводчика. - Уже два дня общаемся и разговоры только о делах.

А ведь китайцев у нас принято считать нацией трудоголиков, которых работой удивить трудно.

 

Лидерство в любом деле - вещь суровая, требующая сильной и тренированной психики. Поэтому лидерство - удел мужчин, генетически запрограммированных на сражения. Президент США Рузвельт предостерегал молодых: «Не идите в политику, если у вас кожа чуть потоньше, чем у носорога».

Губернатор - профессия мужская

 

Жестокость роли лидера заключается даже не в том, чтобы идти впереди других, а в том, чтобы идти против, преодолевать сопротивление. И не врагов, это было бы легче. Сопротивление, непонимание тех, ради благополучия которых ты работаешь.

Трудно сказать, есть ли хоть один среди уже реализованных проектов Леонида Полежаева, который поначалу не вызывал бы противодействия. Не обязательно в полный голос заявленное. Тихое бывает не менее результативным. Непонимание встречали даже те планы, против которых, теперь так кажется, и выступать-то было кощунственно.

Сейчас мы все, кто любит свой город, и верующие, и атеисты, гордимся красотой восстановленного Успенского собора. А ведь сначала идея губернатора о восстановлении храма была встречена с холодком. Издание полного собрания произведений Достоевского, чтоб каждая строчка, написанная писателем, в него вошла, тоже не сразу нашло отклик в душах омичей. Выглядело дорогим. А получился вклад во всю мировую культуру.

Не получилось беспроблемным и создание немецкого национального района. И этот перечень можно продолжить.

Практически каждый реализованный проект губернатора пережил то, что переживает любая новая идея. Первый этап: «Этого быть не может» или «А зачем нам это надо?». Потом: «В этом действительно что-то есть». И, наконец, третья стадия: «А разве может быть иначе?» В печатных строчках все выглядит просто: «пришел, увидел, победил». А в жизни сложнее - у каждого из нас есть душа. Самый чувствительный орган. Самый маленький укольчик ощущает. А по проектам противники не тонкими булавками проходятся - молотками.

А откуда у губернатора, человека, который ответственность за все реализуемые проекты берет на себя, находятся силы - никто, кажется, не интересовался.

Северный ветер

 

И все-таки откуда у Полежаева истоки силы? Многое, конечно, от природы. Родители, мать Ефросинья Ивановна и отец Константин Антонович, были людьми твердого духа. Константин Антонович в наши края попал в некотором роде случайно. Слез в Омске с крыши вагона - замерз, пока ехал. С отцом у него разногласия возникли. Отец хотел, чтоб сын крестьянским хозяйством занимался, а сыну хотелось мир посмотреть. Возможно, все прошло бы мягче, сын помотался бы по округе да и вернулся в родной дом: не осерчай, отец, всерьез на сына за непослушание. Нашла коса на камень. Леонид Полежаев вспоминает, что от отца он взял многое, и главное - отношение к работе. Константин Антонович, машинист по специальности, говорил, что когда он в кабине паровоза, то для него ничего больше, кроме железной дороги, не существует.

Хорошую закалку будущий губернатор получил в Исилькуле, когда учился в мужской школе. Тогда в моде было раздельное обучение. Послевоенные годы. На сорок пацанов в классе у Полежаева единственного был отец. Тут нет другого слова, кроме как «повезло». Но судьба никогда ничего не дает даром. Вряд ли у пацанов, сплошной безотцовщины, не вызывал зависти одноклассник, имеющий отца. Может быть, это был первый и самый трудный опыт - поставить себя так, чтоб отвоевать достоинство и не обидеть одноклассника. В каждой книге всемирно известного американца Карнеги обязательно встречается его любимая фраза: «Викингов сделал северный ветер». Добавим от себя, не всех викингов, а тех, кто не боялся северных ветров.

Леонид Полежаев уехал из дома сразу после школы. Училище в чужом городе, работа на заводе. Тоже, поди, ветерков хватало.

Ну а строительство канала Иртыш - Караганда в Казахстане - это уж суперуниверситеты. На комсомольские стройки в глухую тайгу, безводную степь рвались не только романтики, но и мужики, тертые жизнью, для которых длинный рубль - все, и бывшие зеки, кому элементарно податься некуда.

И что подкупает, если говорить о Леониде Полежаеве? В своей книге «Путь к себе», где львиная доля содержания посвящена строительству канала, Леонид Полежаев подобными воспоминаниями мог бы создать себе ореол отважного человека, но не стал. Его книга, говоря по-старосоветски, гимн труду. Нет, не поэма - будничное повествование о тяжелой работе. И ты, читая том, не можешь понять: почему нет «малины», это же выигрышно?

Понимаешь, когда наталкиваешься на такой вот абзац в другой книге Полежаева («Неслучайный человек. Мысли вслух». 2008 г.):

Полежаев - губернатор - не отказался.

Макиавелли неправ

Прошло уже несколько лет, а Полежаеву на пресс-конференциях все еще задают вопрос о потери «Сибнефти». Переживает ли он? И когда губернатор отвечает, что нет, далеко не все верят в его искренность.

Создание компании «Сибнефть» и взращивание ее губернатору далось, может быть, сложнее, чем реализация множества других проектов. Нефтезавод. Омичи к этому предприятию относились как к своему собственному. Отдать какой-то компании? Ни за что! Сберечь нефтезавод в неприкосновенности не удалось бы ни при каком раскладе. Поэтому вариант создания крупной нефтяной компании, зарегистрированной в Омске, был самым идеальным выходом из положения. И он благодаря поддержке Леонида Полежаева случился. И вот, когда яблоня была выращена, когда хозяева, вложившие в нее любовь и старания, попробовали первых яблочек, приехали рабочие с огромным экскаватором, вырыли деревце, погрузили на грузовик и увезли. В общем, лишилась Омская область «Сибнефти». Аналитики пугали омичей катастрофой в связи с потерей главного налогоплательщика. Но катастрофы не случилось. Зато на карте области появились новые стройки, на страницах газет замелькали названия новых проектов. Вместо одного плодоносящего деревца вырастает целый сад. Почему в этих условиях, спрашивается, Полежаев должен страдать о потере «Сибнефти»? Он один на один схватился с обстоятельствами и вышел победителем. Лучшая проверка для лидера.

К власти, людям власти во всем мире отношение предвзятое. Возникло оно не вчера и не позавчера, а гораздо раньше. Когда люди живут масштабом только своей квартиры: побольше бы денег да машину бы купить подороже, то и смысл существования во власти для них видится с их же позиций.

А так ли просто разгадывается незатейливая на первый взгляд загадка? Автор этого материала не знает, все ли люди хотят оставить след на земле, но он знает множество людей с таким стремлением. И след не ради тщеславия. А как смысл жизни. И чем больше тот след в виде конкретного дела, тем осмысленнее жизнь. А ведь чем выше пост, давайте скажем откровенно, тем больше возможностей для свершений. В основе любой карьеры лежат конкретные успехи и достижения.

Наверное, никто не принес нашей цивилизации больше вреда, чем гениальный Макиавелли со своим «Государем» и талантливый Джордж Оруэлл с созданным им романом «1984». Такого убедительно описанного низкого цинизма в объяснении притягательности власти больше нигде не найти. И все ложь. Чистая власть, как чистое искусство, то есть власть ради власти, никому не нужна. Она всегда нужна ради дела. Да, есть люди облеченные властью, которые забывают о предназначении власти, но они в ней или при ней долго не задерживаются.

Виктор Гоношилов

Фото Евгения Кармаева

"Омская правда"