Поиск

Для этого необходимо в корне поменять доминирующую в Омской области феодально-силовую модель управления экономикой и социальными процессами.

Сказать по правде, мощнейшая психологическая атака, которой недавно подвергся «Омсктехуглерод», лично у меня поначалу вызвала полное недоумение. Почему в качестве объекта для нападения был выбран именно наш проект – один из самых успешных в регионе? Причем без всякого повода и оснований: за последние годы надзорные органы не предъявляли претензий по поводу нарушения заводом законодательства, в том числе экологического.

Ну, допустим, таким странным образом предполагалось быстро добыть средства для решения каких-то конкретных специфических задач. Кстати, я не вижу ничего плохого в том, что бизнес принимает участие, в том числе и в политической жизни территорий. С моей точки зрения, сотрудничество эффективного, законопослушного бизнеса с властью по самым разным аспектам – процесс совершенно естественный.

Но в том-то и дело, что не было никаких обращений, предложений или попыток завязать диалог. Сразу же ни с того ни с сего по широкому информационному фронту развернулась оголтелая кампания по дискредитации завода, в которой «Омсктехуглерод» был представлен едва ли не главным виновником всех экологических проблем мегаполиса.

На первый взгляд, ситуация абсурдная. Никаких реальных фактов, подтверждающих публичные обвинения, нет, да и репутация предприятия всем известна: мы никогда и ни с кем не вступаем в теневые отношения. Смысл организованной информационной спецоперации обозначился далеко не сразу – только по мере развития сюжета стало понятно, что она является лишь частью большой и сложной игры. Причем, если подходить абстрактно, нельзя не признать, что это была красивая игра.

Пожалуй, ее можно сравнить с шахматной партией талантливого гроссмейстера. Здесь было все: импровизация, математический расчет, анализ психологических нюансов, многоходовые комбинации, тактические ловушки, продуманная стратегия. Конечно же, стратегическая цель в разыгрываемой партии заключалась отнюдь не в разовом сборе средств на конкретные нужды. Очевидно, что это второстепенная, прикладная задача, та самая тактическая ловушка, которая позволяет скрыть генеральный план. Или, в данном случае точнее сказать, генеральский, поскольку разработка и реализация подобного рода операций под силу только людям с большим опытом оперативной работы. Фамилию «гроссмейстера» с большими звездами на погонах я уже называл, повторять не буду.

Так или иначе, действия, поначалу казавшиеся бессмысленными, постепенно выстроились в четкую логическую цепочку. Ведь, по сути, были созданы все предпосылки для формирования высокоорганизованной инфраструктуры взимания дани с бизнеса. На регулярной, системной основе. В том числе в сегментах экономики, которые пока не включены в орбиту интересов кланового сообщества, к коим относится и наш проект, вокруг которого подобные игры идут безрезультатно уже почти два десятка лет.

Собственно, рычагов воздействия на производственный бизнес всего два – налоги и экология. За них поочередно и дергают негласные хозяева земли, направляя предпринимателей по директрисе, прямиком ведущей на дойку, причем с гарантированным отрыванием вымени. Однако в спроектированной криминальной матрице есть один очень существенный нюанс: система феодальных поборов не может полноценно функционировать без глубокого интегрированного участия региональной власти. Чтобы добиться такой интеграции, требуется ввести ее представителей в некую зависимость от кланового сообщества. И в этом заключалась одна из важных задач в разыгранной генеральской партии. Надеюсь, что Александр Бурков никого не уполномочивал заниматься экологическим вымогательством, просто его целенаправленно сделали заложником скандальной ситуации, по сути, создав тем самым предпосылки для политического шантажа регионального лидера в будущем.

Но игра вышла из-под контроля. События начали развиваться отнюдь не по намеченному сценарию, что, наверное, можно отчасти списать на неумеренный энтузиазм непосредственных исполнителей. В конечном счете фейковая экологическая спецоперация кончилась провалом, никакого урона репутации «Омсктехуглерода» она, естественно, не нанесла, чего нельзя сказать об имидже власти. И, в принципе, тему можно было бы закрыть, если бы она не имела отношения к решению более общей и чрезвычайно важной для региона проблемы.

Дело в том, что именно сейчас на наших глазах идет формирование властной конструкции, от качества которой напрямую зависят перспективы развития Омской области. Понятно, что Александр Бурков наделен определенным кредитом доверия со стороны федерального центра. Человек он, безусловно, энергичный и первым же управленческим шагом обозначил вектор своей политики – назначил мэра, который не зависит ни от каких кланов.

Но, конечно же, этого мало. Следующим этапом должно было стать формирование полноценной кадровой матрицы, обеспечивающей эффективность власти. Как в области, так и в городе. Причем ключевым маркером дееспособности создаваемой конструкции является наличие единого центра принятия решений. К сожалению, уверенности в том, что Александру Буркову удалось решить эту первостепенную задачу, пока нет. Судя по всему, таких центров в системе управления области сегодня как минимум два. И у нас была возможность убедиться, что поручения главы региона для некоторых влиятельных людей в областном правительстве не указ.

С точки зрения управленческой науки, параллельное существование формального и неформального центров влияния гарантированно обрекает любую властную структуру на гибель или же крайнюю неэффективность. Это закон. Вопрос ведь простой: когда руководитель делит с кем-то сферы влияния, он отрезает от себя властные полномочия. Если в отрезанные полномочия входит кадровая политика, по факту разрушается целостность всей управленческой системы.

Наглядная иллюстрация – постсоветский период жизни страны, когда некоторые республики получили неоправданно широкую автономию. Именно поэтому, например, мы получили две чеченские войны. В 1996 году Борис Ельцин под влиянием Березовского и генерала Лебедя совершил катастрофическую ошибку, пойдя на заключение Хасавюртовского соглашения, что было классическим разделом сфер влияния. Результат известен: через несколько лет Басаев вторгся в Дагестан и приступил к созданию шариатского государства на всей территории Кавказа. Лишь приход Владимира Путина поставил жирную точку в его преступной истории.

Аналогия отнюдь не условная – отсутствие монополии на власть вызывает деструктивные процессы на любом уровне. Масштаб системы не имеет значения: будь то цех, завод или целый регион – наличие официального и теневого центров влияния неизбежно ведет к разрушению самой управленческой конструкции.

Назначение на пост мэра Оксаны Фадиной, безусловно, стало позитивным шагом, но ведь на уровне мегаполиса пока тоже не удалось сформировать полноценную кадровую матрицу. Зато к мэру определили куратора в лице заместителя главы городской администрации Олега Зарембы. Не сомневаюсь, что он талантливый человек, но ведь это все тот же путь создания двух центров власти, который ни к чему хорошему привести не может.

Я действительно считаю, что у Александра Буркова и Оксаны Фадиной есть все шансы построить эффективную управленческую модель. Тем более что никакой другой вариант федеральный центр не устроит. Совершенно очевидно, что Москва сегодня жестко и системно оценивает процессы, идущие в регионах. Для нее уже нет раз и навсегда данных решений – ошибки исправляются быстро и решительно.

Скажем, только в сентябре прошлого года губернатором Магаданской области был избран Владимир Печеный. Но не прошло и восьми месяцев, как избранный абсолютным большинством голосов глава региона вынужден был подать заявление о добровольной отставке. При этом не было в Магадане никаких громких скандалов, никто не уличал губернатора в коррупции. Но как-то вдруг неожиданно выяснилось, что сегодня мало просто не воровать – нужно еще и эффективно управлять территорией.

По той же самой причине лишился своего поста Виктор Назаров. Дуалистичность созданной при нем властной модели фактически привела к полному параличу официальной власти и господству теневых центров влияния. Кончилось тем, что федеральному центру пришлось исправлять ситуацию путем радикального хирургического вмешательства.

Предвидя истерику «доброжелателей», хочу сразу подчеркнуть, я не собираюсь утверждать, что Александра Буркова ждет та же самая участь. Более того, промышленный бизнес в первую очередь заинтересован в стабильности и отсутствии кадровой чехарды в высших эшелонах управления территории, а значит, и в том, чтобы Бурков вошел в историю Омска в качестве эффективного лидера. Например, такого, как Сергей Манякин – его 95-летний юбилей сейчас как раз отмечается.

Другое дело, что существуют реальные риски, которые нельзя игнорировать. И главный из них, на мой взгляд, заключается в доминировании людей в погонах в системе гражданской исполнительной власти. Они неизбежно будут вновь и вновь воспроизводить одну и ту же модель, основанную на клановой зависимости, пороках личности, в которой напрочь отсутствуют методы экономического и психологического управления людьми. Эта модель может эффективно работать в рамках военного сообщества, в спецслужбах, но она не годится для цивилизованного управления региональным хозяйством.

Кстати, Владимир Путин это прекрасно понимает. И мы видим, с каким вниманием он относится именно к экономическим формам и инструментам управления страной. Скажем, тот же закон об оффшорной амнистии есть не что иное, как попытка применить по отношению к предпринимателям методы побуждения и стимулирования, а не диктата и насилия. Государство дает возможность бизнесу, нарушившему налоговое законодательство, исправить допущенные ошибки. Это очень тонкий экономический механизм.

Разумеется, и силовой блок государству в целом, и Омской области в частности крайне необходим. Я вообще считаю, что он является каркасом любого государственного образования. Но спецслужбы не должны заниматься управлением экономикой и уж тем более выступать в качестве субъектов экономических отношений.

Ну вспомним хотя бы, как управлялись «Омскоблавтотранс», «Омскэлектро», «Омскоблводопровод», «Тепловая компания», «Омская топливная компания». Добавьте сюда загубленные стройки и разворованные бюджетные потоки – не хочу углубляться в детали, но все же знают, под чьим покровительством находились данные структуры. Вторжение силовиков в сферу управления экономикой и политикой неизбежно создает там атмосферу криминального раздолбайства.

Причем проблема заключается не в том, что в спецслужбах работают какие-то порочные люди. Люди как люди, вполне нормальные. Просто их методы и психология рассчитаны на борьбу с преступностью. Эти методы нельзя распространить на управление экономическими процессами. Кроме, конечно, патологических, когда есть реальные преступления. А когда преступлений нет, требуется не формирование агентурной сети, не обращение к порокам личности, а создание условий для реализации творческой энергии, стимулирование, побуждение людей к раскрытию своего потенциала. Насилием здесь ничего не добьешься.

Кстати, в свое время Сталин попытался создать научно-техническую инфраструктуру с помощью так называемых шарашек, где ученые, конструкторы, инженеры трудились за пайку хлеба и в условиях, слегка отличающихся от тюремных. Через эти шарашки прошли Королев, Туполев, Петляков, Бартини, Глушко, Челомей, Кузнецов и сотни других известных людей. Система какое-то время работала, давала результат, но вождь достаточно быстро понял, что насилие не может быть двигателем научно-технического прогресса.

И вот после войны на ученых пролился настоящий золотой дождь. Создатели атомной индустрии, ракетно-космической, авиастроительной и целого ряда других стратегических отраслей уже жили в царских условиях: персональные коттеджи, машины, прислуга и т. д. Кстати, не худшие условия были предоставлены и немецким специалистам, работавшим в наших лабораториях. Многие из них через несколько лет вернулись на родину богатыми людьми. А их дети до сих пор вспоминают период жизни в СССР как лучшее время в своей жизни.

И эта политика дала результат – страна добилась колоссальных успехов по ключевым направлениям научно-технического прогресса. Как ни странно, руководителем того же атомного проекта был Берия. Силовик, да еще причастный к массовым репрессиям. Но он действительно обладал выдающимися организаторскими способностями. И очень хорошо понимал, что успех определяют не тотальный контроль и насилие, а в первую очередь подбор талантливых людей. Причем сам он их не подбирал, полностью доверив этот вопрос Курчатову.

Другими словами, каждый занимался своим делом. Силовик в данном случае не лез в сферы, в которых мало что понимает, его задача заключалась в создании ресурсной базы для реализации проекта, обеспечении условий для реализации творческого потенциала ученых, и, что имеет далеко не последнее значение, он нес персональную ответственность за конечный результат. Собственно, это и есть факторы эффективности любой управленческой модели. Всегда и везде.

Понятно, что любое сравнение хромает, сегодня на дворе совсем другая эпоха, но на одну деталь нельзя не обратить внимание. Генерал, управлявший сталинской шарашкой, все-таки твердо знал, что он работает на интересы государства. Далеко не факт, что то же самое может о себе сказать нынешний генерал, принимающий непосредственное участие в регулировании экономических процессов в регионе.

Здесь ведь все достаточно очевидно. Современное государство взимает с бизнеса налоги, а взамен обеспечивает защиту, условия для работы, инфраструктуру, подготовку кадров, поддержку в борьбе за рынки сбыта и т. д. Это нормальная система отношений. А как назвать ситуацию, когда облеченные властными полномочиями люди ставят задачу создать невыносимые условия для развития высокотехнологичного промышленного бизнеса, например, путем остракизма по экологической тематике или каким-то иным способом? Посыл ведь прозрачен: плати дань истинным хозяевам территории, иначе не будет тебе никакой жизни.

Причем это именно стратегия, а не какое-то случайное искривление. И построена она на корыстных, антигосударственных, антиобщественных интересах. Федеральный центр, произведя кадровые изменения, частично разрушил омскую криминальную управленческую модель. Но сохранившаяся в Омске властная конструкция с административно-генеральской доминантой неизбежно будет воспроизводить систему феодальных отношений. Клан уже залечил полученные раны и сейчас явно пытается вовлечь в свою орбиту нового главу региона. Не мы начали компанию оголтелого остракизма в адрес промышленного проекта, но и не этой группировке заканчивать этот процесс.

Наша позиция будет принципиальной, с обращением, естественно, к действующему губернатору, ибо он олицетворяет государственную власть в Омской области и отвечает за преодоление и ликвидацию всех деструктивных процессов, за инвестиционную привлекательность региона. При необходимости же оставляем за собой право апеллировать и к федеральному центру – если местные органы власти не обеспечат реализацию задач по созданию конструктивного политического и экономического климата, нацеленного на развитие Омской области, повышение ее промышленного потенциала и, как следствие, благосостояния её жителей. Тем более что наш президент и в обращении к Федеральному собранию, и в речи в Госдуме при представлении кандидатуры премьер-министра четко сказал – Россия должна интегрироваться в мировое экономическое пространство. Наша страна не должна самоизолироваться, как «огурцы в бочке». В той программе, которая была изложена Путиным, в его концепции развития на ближайшие 6 лет прозвучало, что промышленным проектам типа нашего «Омсктехуглерода» должна быть обеспечена поддержка, ибо это экспортно ориентированный проект, причем не связанный с энергоносителями, не из природно-сырьевого сектора.

«Омсктехуглерод» выполняет волю президента и находится под его защитой при реализации наших задач по экспансии на международный рынок. Мы обеспечиваем налоговую базу, развиваем промышленный потенциал Омской области и других регионов, наше предприятие – гордость отечественной инновационной промышленности. Надеемся, что исполнительная власть Омской области в этой связи выступит достойным организатором наших побед в мировом экономическом пространстве на благо развития нашего региона и нашей страны.

1175

Для этого необходимо в корне поменять доминирующую в Омской области феодально-силовую модель управления экономикой и социальными процессами.

Сказать по правде, мощнейшая психологическая атака, которой недавно подвергся «Омсктехуглерод», лично у меня поначалу вызвала полное недоумение. Почему в качестве объекта для нападения был выбран именно наш проект – один из самых успешных в регионе? Причем без всякого повода и оснований: за последние годы надзорные органы не предъявляли претензий по поводу нарушения заводом законодательства, в том числе экологического.

Ну, допустим, таким странным образом предполагалось быстро добыть средства для решения каких-то конкретных специфических задач. Кстати, я не вижу ничего плохого в том, что бизнес принимает участие, в том числе и в политической жизни территорий. С моей точки зрения, сотрудничество эффективного, законопослушного бизнеса с властью по самым разным аспектам – процесс совершенно естественный.

Но в том-то и дело, что не было никаких обращений, предложений или попыток завязать диалог. Сразу же ни с того ни с сего по широкому информационному фронту развернулась оголтелая кампания по дискредитации завода, в которой «Омсктехуглерод» был представлен едва ли не главным виновником всех экологических проблем мегаполиса.

На первый взгляд, ситуация абсурдная. Никаких реальных фактов, подтверждающих публичные обвинения, нет, да и репутация предприятия всем известна: мы никогда и ни с кем не вступаем в теневые отношения. Смысл организованной информационной спецоперации обозначился далеко не сразу – только по мере развития сюжета стало понятно, что она является лишь частью большой и сложной игры. Причем, если подходить абстрактно, нельзя не признать, что это была красивая игра.

Пожалуй, ее можно сравнить с шахматной партией талантливого гроссмейстера. Здесь было все: импровизация, математический расчет, анализ психологических нюансов, многоходовые комбинации, тактические ловушки, продуманная стратегия. Конечно же, стратегическая цель в разыгрываемой партии заключалась отнюдь не в разовом сборе средств на конкретные нужды. Очевидно, что это второстепенная, прикладная задача, та самая тактическая ловушка, которая позволяет скрыть генеральный план. Или, в данном случае точнее сказать, генеральский, поскольку разработка и реализация подобного рода операций под силу только людям с большим опытом оперативной работы. Фамилию «гроссмейстера» с большими звездами на погонах я уже называл, повторять не буду.

Так или иначе, действия, поначалу казавшиеся бессмысленными, постепенно выстроились в четкую логическую цепочку. Ведь, по сути, были созданы все предпосылки для формирования высокоорганизованной инфраструктуры взимания дани с бизнеса. На регулярной, системной основе. В том числе в сегментах экономики, которые пока не включены в орбиту интересов кланового сообщества, к коим относится и наш проект, вокруг которого подобные игры идут безрезультатно уже почти два десятка лет.

Собственно, рычагов воздействия на производственный бизнес всего два – налоги и экология. За них поочередно и дергают негласные хозяева земли, направляя предпринимателей по директрисе, прямиком ведущей на дойку, причем с гарантированным отрыванием вымени. Однако в спроектированной криминальной матрице есть один очень существенный нюанс: система феодальных поборов не может полноценно функционировать без глубокого интегрированного участия региональной власти. Чтобы добиться такой интеграции, требуется ввести ее представителей в некую зависимость от кланового сообщества. И в этом заключалась одна из важных задач в разыгранной генеральской партии. Надеюсь, что Александр Бурков никого не уполномочивал заниматься экологическим вымогательством, просто его целенаправленно сделали заложником скандальной ситуации, по сути, создав тем самым предпосылки для политического шантажа регионального лидера в будущем.

Но игра вышла из-под контроля. События начали развиваться отнюдь не по намеченному сценарию, что, наверное, можно отчасти списать на неумеренный энтузиазм непосредственных исполнителей. В конечном счете фейковая экологическая спецоперация кончилась провалом, никакого урона репутации «Омсктехуглерода» она, естественно, не нанесла, чего нельзя сказать об имидже власти. И, в принципе, тему можно было бы закрыть, если бы она не имела отношения к решению более общей и чрезвычайно важной для региона проблемы.

Дело в том, что именно сейчас на наших глазах идет формирование властной конструкции, от качества которой напрямую зависят перспективы развития Омской области. Понятно, что Александр Бурков наделен определенным кредитом доверия со стороны федерального центра. Человек он, безусловно, энергичный и первым же управленческим шагом обозначил вектор своей политики – назначил мэра, который не зависит ни от каких кланов.

Но, конечно же, этого мало. Следующим этапом должно было стать формирование полноценной кадровой матрицы, обеспечивающей эффективность власти. Как в области, так и в городе. Причем ключевым маркером дееспособности создаваемой конструкции является наличие единого центра принятия решений. К сожалению, уверенности в том, что Александру Буркову удалось решить эту первостепенную задачу, пока нет. Судя по всему, таких центров в системе управления области сегодня как минимум два. И у нас была возможность убедиться, что поручения главы региона для некоторых влиятельных людей в областном правительстве не указ.

С точки зрения управленческой науки, параллельное существование формального и неформального центров влияния гарантированно обрекает любую властную структуру на гибель или же крайнюю неэффективность. Это закон. Вопрос ведь простой: когда руководитель делит с кем-то сферы влияния, он отрезает от себя властные полномочия. Если в отрезанные полномочия входит кадровая политика, по факту разрушается целостность всей управленческой системы.

Наглядная иллюстрация – постсоветский период жизни страны, когда некоторые республики получили неоправданно широкую автономию. Именно поэтому, например, мы получили две чеченские войны. В 1996 году Борис Ельцин под влиянием Березовского и генерала Лебедя совершил катастрофическую ошибку, пойдя на заключение Хасавюртовского соглашения, что было классическим разделом сфер влияния. Результат известен: через несколько лет Басаев вторгся в Дагестан и приступил к созданию шариатского государства на всей территории Кавказа. Лишь приход Владимира Путина поставил жирную точку в его преступной истории.

Аналогия отнюдь не условная – отсутствие монополии на власть вызывает деструктивные процессы на любом уровне. Масштаб системы не имеет значения: будь то цех, завод или целый регион – наличие официального и теневого центров влияния неизбежно ведет к разрушению самой управленческой конструкции.

Назначение на пост мэра Оксаны Фадиной, безусловно, стало позитивным шагом, но ведь на уровне мегаполиса пока тоже не удалось сформировать полноценную кадровую матрицу. Зато к мэру определили куратора в лице заместителя главы городской администрации Олега Зарембы. Не сомневаюсь, что он талантливый человек, но ведь это все тот же путь создания двух центров власти, который ни к чему хорошему привести не может.

Я действительно считаю, что у Александра Буркова и Оксаны Фадиной есть все шансы построить эффективную управленческую модель. Тем более что никакой другой вариант федеральный центр не устроит. Совершенно очевидно, что Москва сегодня жестко и системно оценивает процессы, идущие в регионах. Для нее уже нет раз и навсегда данных решений – ошибки исправляются быстро и решительно.

Скажем, только в сентябре прошлого года губернатором Магаданской области был избран Владимир Печеный. Но не прошло и восьми месяцев, как избранный абсолютным большинством голосов глава региона вынужден был подать заявление о добровольной отставке. При этом не было в Магадане никаких громких скандалов, никто не уличал губернатора в коррупции. Но как-то вдруг неожиданно выяснилось, что сегодня мало просто не воровать – нужно еще и эффективно управлять территорией.

По той же самой причине лишился своего поста Виктор Назаров. Дуалистичность созданной при нем властной модели фактически привела к полному параличу официальной власти и господству теневых центров влияния. Кончилось тем, что федеральному центру пришлось исправлять ситуацию путем радикального хирургического вмешательства.

Предвидя истерику «доброжелателей», хочу сразу подчеркнуть, я не собираюсь утверждать, что Александра Буркова ждет та же самая участь. Более того, промышленный бизнес в первую очередь заинтересован в стабильности и отсутствии кадровой чехарды в высших эшелонах управления территории, а значит, и в том, чтобы Бурков вошел в историю Омска в качестве эффективного лидера. Например, такого, как Сергей Манякин – его 95-летний юбилей сейчас как раз отмечается.

Другое дело, что существуют реальные риски, которые нельзя игнорировать. И главный из них, на мой взгляд, заключается в доминировании людей в погонах в системе гражданской исполнительной власти. Они неизбежно будут вновь и вновь воспроизводить одну и ту же модель, основанную на клановой зависимости, пороках личности, в которой напрочь отсутствуют методы экономического и психологического управления людьми. Эта модель может эффективно работать в рамках военного сообщества, в спецслужбах, но она не годится для цивилизованного управления региональным хозяйством.

Кстати, Владимир Путин это прекрасно понимает. И мы видим, с каким вниманием он относится именно к экономическим формам и инструментам управления страной. Скажем, тот же закон об оффшорной амнистии есть не что иное, как попытка применить по отношению к предпринимателям методы побуждения и стимулирования, а не диктата и насилия. Государство дает возможность бизнесу, нарушившему налоговое законодательство, исправить допущенные ошибки. Это очень тонкий экономический механизм.

Разумеется, и силовой блок государству в целом, и Омской области в частности крайне необходим. Я вообще считаю, что он является каркасом любого государственного образования. Но спецслужбы не должны заниматься управлением экономикой и уж тем более выступать в качестве субъектов экономических отношений.

Ну вспомним хотя бы, как управлялись «Омскоблавтотранс», «Омскэлектро», «Омскоблводопровод», «Тепловая компания», «Омская топливная компания». Добавьте сюда загубленные стройки и разворованные бюджетные потоки – не хочу углубляться в детали, но все же знают, под чьим покровительством находились данные структуры. Вторжение силовиков в сферу управления экономикой и политикой неизбежно создает там атмосферу криминального раздолбайства.

Причем проблема заключается не в том, что в спецслужбах работают какие-то порочные люди. Люди как люди, вполне нормальные. Просто их методы и психология рассчитаны на борьбу с преступностью. Эти методы нельзя распространить на управление экономическими процессами. Кроме, конечно, патологических, когда есть реальные преступления. А когда преступлений нет, требуется не формирование агентурной сети, не обращение к порокам личности, а создание условий для реализации творческой энергии, стимулирование, побуждение людей к раскрытию своего потенциала. Насилием здесь ничего не добьешься.

Кстати, в свое время Сталин попытался создать научно-техническую инфраструктуру с помощью так называемых шарашек, где ученые, конструкторы, инженеры трудились за пайку хлеба и в условиях, слегка отличающихся от тюремных. Через эти шарашки прошли Королев, Туполев, Петляков, Бартини, Глушко, Челомей, Кузнецов и сотни других известных людей. Система какое-то время работала, давала результат, но вождь достаточно быстро понял, что насилие не может быть двигателем научно-технического прогресса.

И вот после войны на ученых пролился настоящий золотой дождь. Создатели атомной индустрии, ракетно-космической, авиастроительной и целого ряда других стратегических отраслей уже жили в царских условиях: персональные коттеджи, машины, прислуга и т. д. Кстати, не худшие условия были предоставлены и немецким специалистам, работавшим в наших лабораториях. Многие из них через несколько лет вернулись на родину богатыми людьми. А их дети до сих пор вспоминают период жизни в СССР как лучшее время в своей жизни.

И эта политика дала результат – страна добилась колоссальных успехов по ключевым направлениям научно-технического прогресса. Как ни странно, руководителем того же атомного проекта был Берия. Силовик, да еще причастный к массовым репрессиям. Но он действительно обладал выдающимися организаторскими способностями. И очень хорошо понимал, что успех определяют не тотальный контроль и насилие, а в первую очередь подбор талантливых людей. Причем сам он их не подбирал, полностью доверив этот вопрос Курчатову.

Другими словами, каждый занимался своим делом. Силовик в данном случае не лез в сферы, в которых мало что понимает, его задача заключалась в создании ресурсной базы для реализации проекта, обеспечении условий для реализации творческого потенциала ученых, и, что имеет далеко не последнее значение, он нес персональную ответственность за конечный результат. Собственно, это и есть факторы эффективности любой управленческой модели. Всегда и везде.

Понятно, что любое сравнение хромает, сегодня на дворе совсем другая эпоха, но на одну деталь нельзя не обратить внимание. Генерал, управлявший сталинской шарашкой, все-таки твердо знал, что он работает на интересы государства. Далеко не факт, что то же самое может о себе сказать нынешний генерал, принимающий непосредственное участие в регулировании экономических процессов в регионе.

Здесь ведь все достаточно очевидно. Современное государство взимает с бизнеса налоги, а взамен обеспечивает защиту, условия для работы, инфраструктуру, подготовку кадров, поддержку в борьбе за рынки сбыта и т. д. Это нормальная система отношений. А как назвать ситуацию, когда облеченные властными полномочиями люди ставят задачу создать невыносимые условия для развития высокотехнологичного промышленного бизнеса, например, путем остракизма по экологической тематике или каким-то иным способом? Посыл ведь прозрачен: плати дань истинным хозяевам территории, иначе не будет тебе никакой жизни.

Причем это именно стратегия, а не какое-то случайное искривление. И построена она на корыстных, антигосударственных, антиобщественных интересах. Федеральный центр, произведя кадровые изменения, частично разрушил омскую криминальную управленческую модель. Но сохранившаяся в Омске властная конструкция с административно-генеральской доминантой неизбежно будет воспроизводить систему феодальных отношений. Клан уже залечил полученные раны и сейчас явно пытается вовлечь в свою орбиту нового главу региона. Не мы начали компанию оголтелого остракизма в адрес промышленного проекта, но и не этой группировке заканчивать этот процесс.

Наша позиция будет принципиальной, с обращением, естественно, к действующему губернатору, ибо он олицетворяет государственную власть в Омской области и отвечает за преодоление и ликвидацию всех деструктивных процессов, за инвестиционную привлекательность региона. При необходимости же оставляем за собой право апеллировать и к федеральному центру – если местные органы власти не обеспечат реализацию задач по созданию конструктивного политического и экономического климата, нацеленного на развитие Омской области, повышение ее промышленного потенциала и, как следствие, благосостояния её жителей. Тем более что наш президент и в обращении к Федеральному собранию, и в речи в Госдуме при представлении кандидатуры премьер-министра четко сказал – Россия должна интегрироваться в мировое экономическое пространство. Наша страна не должна самоизолироваться, как «огурцы в бочке». В той программе, которая была изложена Путиным, в его концепции развития на ближайшие 6 лет прозвучало, что промышленным проектам типа нашего «Омсктехуглерода» должна быть обеспечена поддержка, ибо это экспортно ориентированный проект, причем не связанный с энергоносителями, не из природно-сырьевого сектора.

«Омсктехуглерод» выполняет волю президента и находится под его защитой при реализации наших задач по экспансии на международный рынок. Мы обеспечиваем налоговую базу, развиваем промышленный потенциал Омской области и других регионов, наше предприятие – гордость отечественной инновационной промышленности. Надеемся, что исполнительная власть Омской области в этой связи выступит достойным организатором наших побед в мировом экономическом пространстве на благо развития нашего региона и нашей страны.