18,19 и 20 сентября, на сцене Омского государственного музыкального театра пройдет спектакль «сНЕЖНОЕ шоу» народного артиста России, мима и клоуна Вячеслава Полунина. Этим спектаклем и завершится Международный театральный фестиваль «Академия», в последние 2 недели полностью поглотивший внимание омичей и гостей города.
О том, как Полунин стал лицедеем
В 1967, сразу после окончания школы, я приехал в Санкт-Петербург. Тогда я мечтал заняться пантомимой, и, пока я и все, кто мечтал о том же, этим занимались, начала собираться хорошая команда. В год к нам присоединялось примерно по 100 человек: оставались 1-2. Так за 15 лет мы и собрали коллектив.
Я не знаю можно ли назвать талантами всех его участников, но мы нашли какой-то ключик, какой-то нетеатральный способ, когда из любого человека вырастал фантастический персонаж, актер – просто мы давали людям «потерять» голову и освободиться. А зрителям эта свобода казалась интересной.
В начале 80-х «Лицедеи» начали давать спектакли, сделали около 30 штук. Но публика практически ничего не видела целиком, только некоторые отрывки по телевидению. Мы никуда не ездили, все 70 человек сидели в своем домике. Под каждый Новый год мы показывали на телевидении какую-нибудь миниатюру, и каждый год она становилась всем известной и люди ее очень любили.
А в 1991-ом я распустил театр, потому что мне стало неинтересно: куда бы мы ни приезжали, везде нас ждал успех, ребятам хотелось чего-то новенького, пойти в разные стороны, попробовать проявить себя по-своему. Я сказал: «Хорошо, встретимся лет через десять, если кто-то захочет!».
Я раза четыре собирал новые команды, превращал их в фантастический театр и затем начинал сначала. Последнюю мою команду я начал формировать в 1991 году, когда решил сделать трагикомический спектакль. И начал искать людей, в которых живет идея, что мир – это гармония, где все противоположное существует одновременно и как одно целое: и метафизика, и трагедия.
Об Асисяе
Для меня мой персонаж – это реальная личность: сначала он был маленьким, потом средним, большим и теперь уже пожилым. Он живет вместе со мной и становится другим, как и я.
Я долго занимался эксцентрической пантомимой, а однажды ко мне подошел Рудольф Славский, человек, который написал «Энциклопедию цирка». Он сказал: «Ты - клоун, потому что у тебя нет границы гротеска. Ты в любом гротеске чувствуешь себя, как будто это для тебя естественно!». И тогда я решил остановить эксцентрику и проявить себя в клоунаде… Придумал костюм, грим, потом увидел дома валяющийся телефон и подумал, что раз телефон - средство связи, то он является и символом одиночества! И на следующий день я приехал на телевидение и сыграл импровизацию прямо перед камерой. Так родился этот персонаж и этот тип клоунады. И он возник так удачно, что на следующий день после эфира я перестал платить за такси и за рестораны! А само имя «Асисяй» - это просто слово, которое зрители выцепили из общего потока речи персонажа, так оно им понравилось. И я про себя тоже стал его так называть.
Но, когда я, к примеру, приехал в Англию, я увидел, что моего Асисяя не хотят принимать. Он для них был слишком теплым, нежным, слишком добрым. Для англичан традиция - скрывать свои чувства, а если ты открыт, для них это просто шок. И мне пришлось полностью сменить персонаж, сделать его этаким Квазимодой, у которого внутри - цыпленок. И публика его сразу приняла, они раздали мне все премии, которые есть в Англии!
О деньгах и собственном статусе
Я уже много лет не интересуюсь деньгами и зарплатой, потому что, когда ты делаешь, то что любишь, не спишь по ночам и не отдыхаешь по воскресеньям – все приходит само и специально делать ничего не нужно.
А к славе я отношусь просто – это лишь инструмент, нужный для того, чтобы добиваться того, что ты хочешь. У любого театра куча проблем, и их нужно решать. Если у тебя есть слава, это можно сделать намного легче.
Но мне нравятся мои титулы: королева Дании присудила мне звание «Посол Андерсена в России». Еще у меня есть звание «Король Петербургского карнавала», а совсем недавно министр культуры Франции сообщил, что теперь я официально шевалье Франции!
О «сНежном шоу»
По отношению к этому спектаклю можно сказать также, как пишут на упаковках различных товаров: мы можем гарантировать, что 99% людей получат удовольствие от увиденного!
Я не знаю, что значит слово «типичный», но этот спектакль - типично русский. Когда я приезжаю куда-нибудь далеко-далеко – например, в Англию - журналисты пишут «Если вы хотите увидеть одновременно Достоевского, Толстого, Хармса, то посмотрите Snow show. Они воспринимают его не как клоунаду, а как русскую культуру.
Об интернациональном театре
Сейчас у меня задействована удивительная система, которая в будущем, я думаю, будет повсеместно. Это совершенно новый принцип – планета единая для всех. Мой директор живет в Ярославле, завлит - в Москве, финансовый директор - в Лондоне, импресарио – в Рио-де-Жанейро, продюсер - в Австралии. Все мои актеры разбросаны по 50 странам мира: максимум в одном и том же городе проживают 1-2 человека. Всего в «сНежном шоу» участвуют около 70 человек, треть из них – иностранцы. Но мы не замечаем, что все они говорят на разных языках. Один итальянец в нашем театре за три недели выучил русский, а сам я выучил язык глухонемых. Так что если актер интересен, и хочется с ним поговорить - приходится учить язык.
Из новых стран мы привозим нового актера: к нам приходят десятки людей, которые бы хотели участвовать в спектаклях. Мы даем возможность выйти на сцену в тот же вечер вместе с нами. Они пробуют, у кого-то получается.
О серьезных драматических ролях
Драматический театр мне не интересен. Я существую в гротеске, фантасмагории. А очень мало драматических театров применяют эти способы выражения. Для меня там просто нет места, я не смогу существовать на этом языке. Конечно, бывают интересные роли – но я не смогу выражаться через слово. Слово мне неподвластно, я не могу им управлять. Я могу что угодно сделать любым пальцем, ресницей, а слово от меня ускользает. Когда я играл у Рязанова в «Привет, дуралеи!» – это было страшное мученье. Я целый день только учил слова и ни о чем больше не думал…
О дураках и высоком искусстве
Два дурака в одной кастрюле – настоящие и те, для которых философия дурачества – смысл жизни - это то, что надо.
Конечно, я живу в фольклорной, карнавальной, базарной, раешной традиции. Понятно, что высокий литературный театр - это другая сторона медали. Как бы мы не хотели, эти две линии соединятся, просто когда-то их разорвали и они существовали отдельно. С каждым годом все чаще то какой-то базар влезает в литературную пьесу, то какое-то высокое искусство влезает в пьесы базарные. Каждая вещь в мире имеет две стороны, и чем они больше конфликтуют, тем вещь совершеннее.
Я не очень часто хожу на пьесы Шекспира, но зато и не пропущу ни одного талантливого уличного жонглера. Этот мир для меня настолько богатый, тонкий и глубокий - там столько человечества, столько настоящего. Просто об этом не так много сказано, как о высокой литературе и театре. А я хочу, чтобы они были равноценны, я не вижу между ними разницы.
О доме
До 50 лет я жил цыганской жизнью: если мы больше 2 месяцев находились в одном городе, мои дети, друзья начинали говорить: «Что-то мы долго тут сидим!». Последние 15-20 лет мы постоянно переезжаем в новые страны. А если не уезжаем, нам становится скучно, требуются новые впечатления.
Но пред пятидесятилетием я понял, что моя супруга начинает уставать, и мы решили найти место, где она будет жить. Выбрали 7 городов (Нью-Йорк, Берлин, Париж, Барселона, Амстердам, Милан и Лондон), и я по полгода прожил в каждом, чтобы понять, мое это место или нет. В итоге мы выбрали 4 города: Москву (там у меня театральный центр, где создаются все мои международные проекты), Париж (там, в старой мельнице в лесу - у меня мастерская, офисы, где мы все сочиняем), Лондон (официальная контора) и Нью-Йорк (мой спектакль на Бродвее прошел уже более 1000 раз) - я делю свое время между этими городами. А паспорт у меня российский.
О возрасте
Физически я – развалина, а поэтически чувствую себя лет на 7-10. Я все время забываю о своих годах: бегаю по лестнице бегом, берусь за 10 дел одновременно - все хочется успеть… А потом отдышусь и думаю: так ведь нельзя!